Причудливые страхи. Дмитрий Валерьевич Мечников

понимаете, что всё провалили! Это же надо, сбиться в том самом месте, на гениальное исполнение которого я так долго натаскивала вас? Как вы могли изгадить своей фальшью те чувства, которые я вложила в этот ноктюрн? Бах ведь на ура прошёл! Значит можете, когда хотите! Вы просто поиздевались надо мной, оскорбили честь школы, честь Фильда, мою честь, наконец! Что вы всё бубните себе под нос?

      – Песню. Где слышал, не помню, – механически ответил Пересмешников.

      – Нашли время! Впрочем, что за песня? Спойте! Оценки ставить не буду! – Вивачевская решила выяснить всё до конца. Пересмешников не стал возражать:

      – «Да разве сердце позабудет, того, кто хочет нам добра, того, кто нас выводит в люди, кто нас выводит в мастера?».

      – На что вы намекаете? – спросила гениальный педагог, бледнея.

      – Ни на что. Просто, я согласен с автором. В самом деле, кто?..

      Букет цветов

      Настроение у Лидии Фёдоровны Пёрселл было гнуснее некуда. И на это были основания, которые она считала («категорически справедливо», по её собственному суждению) железобетонными. Её домочадцы вот уже несколько лет с ней не общались: одни разъехались в другие города, другие покинули этот мир от всевозможных недугов. И травмировало душу не то, что разъехались. Это то как раз было понятно – характер они у себя воспитали откровенно сволочной. Конечно сволочной, если они, родственнички, зачастую, примерно в одном случае из полусотни, рисковали свои мелочные интересы ставить выше её, почтенной Лидии Фёдоровны, интересов! «Ну разве не махровый эгоизм это»? – торжественно вопрошала пространство госпожа Пёрселл, прощаясь с уезжающей от неё последней племянницей. «Хочешь, чтобы я как Плюшкин одинокой стала»! – гневно провозгласила Лидия Фёдоровна, показав своё превосходство в начитанности перед безответно уносящейся в даль племянницей, и спустя пару тройку минут забыв о ней совершенно.

      Мысли её перенеслись к мужу, умершему от какой-то диковинной болезни крови пять лет назад. Конечно, в том, что он умер не от какого-то примитивного алкоголизма, а от той же болезни, скосившей когда-то первую леди страны загибающихся советов, было что-то престижное, но ведь он всё равно умер. Ведь всё равно бросил её, Лидию Фёдоровну на этом свете совершенно одинокую. Подло бросил! Кто теперь будет прислушиваться ко всем её нравоучительным фразочкам? Кто тот герой, что будет проявлять заботу о ней, заботу, рамки для которой разумно поостережётся определить. И наконец, кто теперь будет выполнять все её приказы, не задумываясь о их целесообразности и необходимости?

      А тут ещё болезни, будто на «свято место», во множестве слетевшиеся. Она могла бы долго перечислять. Здесь и «сожжённый лекарствами» желудок, совершенно измождённая и пропитанная жирами печень, ослабевшее сердечко, и даже зуд, не будем говорить где. Симптомчики разные, ощущения, которые так и хочется считать