Сексуальные преступления как объект криминологии. Н. А. Исаев

выступают в нем элементами договорного права.[231] Д. В. Дождев отмечает, что юридическая наука в античности формируется «как упорядоченная система знаний о правилах согласования интересов и путях достижения справедливости в общественных отношениях».[232] Сексуальное поведение, институты семьи и брака относятся к области регуляции частного права. Если в большинстве традиционных обществ институт брака и семьи связан с передачей власти над женой, а сексуальное поведение связано с властью и насилием, то в античном мире сексуальное поведение и власть разделяются законодательно. Власть носит патрилинейный характер при виролокальном браке, и она остается как patria potestas.[233] Таким образом, власть остается сконцентрированной в нескольких родах и принадлежит патрициям, и возможности проявления насилие придается институциональный характер только при наличии легитимной власти. За обладание властью патрициям приходится «платить», вместо получения выкупа теперь возникает необходимость в приданом.

      При разделении власти и сексуальности последняя выходит из рамок семьи и брака, оказывается несвязанной с репродуктивностью и получает чувственную, эмоциональную нагрузку. Онтология публичного/частного делает возможными концентрацию родовой власти, рациональную экономику семьи и чувственное сексуальное поведение, что принципиально невозможно в категориях бытия как сакрального/профанного. Одним из первых исследователей, поставившим вопрос о тесной взаимосвязи власти и сексуальности, был французский философ Мишель Фуко. В своем фундаментальном трехтомном исследовании «История сексуальности» он доказывает, что категории и нормы сексуального поведения составляют систему властных отношений.[234] Однако сексуальное поведение как «диспозитив», т. е. как объект научной рефлексии и возможных стратегий воздействия и контроля над ним, по мнению М. Фуко, появляется только в индустриальных обществах, не ранее Нового времени.[235] В античном мире отделенное от власти сексуальное поведение становится синкретичным с чувствами. Однако эта чувственность в античном идеале рациональности подчинена разуму. «Греки считали романтическую любовь видом одержимости или безумия и высмеяли бы каждого, кто предложил бы ее в качестве руководства при выборе супруга», – отмечал W. Summer.[236] Рационализация чувственности не только позволила Гиппократу создать типологию личности, основанную на темпераменте, широко используемую и в современной психологии, но и в рамках этой типологии выделить четыре разновидности любви – эрос, строгэ, филия и агапэ, – соотносимых с темпераментом.[237] Формирование индивидуальной личности в античном мире дало возможность Гиппократу «положить начало научной типологии личности, без которой не возникли бы современные учения об индивидуальных различиях между людьми».[238]

в) Европейская цивилизация

      Правовая

231

Пухан И., Поленак-Акимовская М. Римское право. – М., 2003. – С. 220–228.

232

Дождев Д. В. Правовая мысль античности // Антология мировой правовой мысли. T. 1: Античность, восточные цивилизации / Под ред. Г. Ю. Семигина. – М., 1999. – С. 96.

233

Отцовская власть (лат.).

234

Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. История сексуальности – I. – М., 1996. – 448 с.; Использование удовольствий: История сексуальности – II. – М., 2004. – 431 с.; Забота о себе. История сексуальности – III. – Киев; М., 1998. – 282 с.

235

Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. История сексуальности – I. – М., 1996.

236

Summer W. Folkways. – Boston, 1906. – P. 362.

237

Государев H.A. Треугольный человек. – M., 1991. – С. 146.

238

Петровский А. В., Ярошевский М. Г. История и теория психологии. T. 1. – Ростов н/Д, 1996. – С. 56–57.