Два выстрела во втором антракте. Андрей Гончаров

звука в телефонной трубке…

      – Стой, так нельзя! – запротестовал Углов. – Ты что, хочешь сам сделать эти изобретения? Но это означает вмешательство в исторический процесс! Нам это категорически запрещено!

      – Да не буду я ни в какой процесс вмешиваться! – возразил Дружинин. – Ведь я эти свои рацпредложения патентовать не буду. Продам их какому-нибудь здешнему телефонному магнату – и пусть пользуется. А он сам тоже их запатентовать не сможет, потому что ни чертежей, ни расчетов я ему не оставлю – только готовое изделие. А пока он будет пытаться что-то сделать, Белл совершит очередное изобретение – и история пойдет своим путем. И так можно сделать в нескольких областях. Так что деньги я добуду. Может, не так быстро, как в прошлый раз, но найду. А еще на бирже можно играть – теперь есть такая возможность. Например, скупить акции южноафриканских алмазных копей – они пока что дешево продаются…

      – И сколько тебе на все эти операции потребуется времени?

      – Думаю… думаю, неделя или две, – помедлив, ответил Дружинин. – За это время я смогу получить тысячи три-четыре.

      – Неделя… – медленно произнес Углов. Помолчал, что-то прикидывая, потом сказал: – Хорошо. Будем считать, что с этого момента поиск денег становится твоим основным заданием. В таком случае к максималистам действительно отправится Ваня. А я буду искать Троцкого. Меня очень заинтересовала эта деталь в твоем отчете. Если эсерка, с которой ты говорил, не выдумывает и Троцкий действительно находится здесь, в Киеве, это может означать… Многое может означать!

      – Вы что же, считаете, что Столыпина могли убить большевики? – спросил Ваня. Оперативники еще до отправления на задание условились, что для простоты обращения все они будут между собой на «ты». Однако Ваня все еще робел перед руководителем группы и то и дело сбивался на почтительное «вы».

      – Но это ни на что не похоже! – продолжил Полушкин. – Ведь большевики не занимались индивидуальным террором. Тем более Троцкий. Он же мыслитель, стратег!

      – Вот именно, стратег, – кивнул Углов. – И как стратег, он мог просчитать, что Столыпин, если будет действовать и дальше, приведет Россию к процветанию и тем самым сделает пролетарскую революцию вовсе невозможной. И принял решение его устранить. Это, конечно, только гипотеза, но проверить ее надо. Но этим наша работа не ограничится. Придется нам, как видно, поработать не только в Киеве, но и в столице империи Петербурге, и в Москве, и за границей.

      – И в каком направлении ты собираешься там работать? – спросил Дружинин.

      – Направление подсказал твой анархист, от которого ты улепетывал по крышам. Как, ты говоришь, он сказал? «Столыпина убили свои»? Вот это направление мы и будем проверять, когда покончим с «революционной» версией.

      – Но тогда надо проникать в круги охранки, – заметил Дружинин. – Вряд ли это удастся так легко, как в прошлый раз. Таких простаков, как тогдашний граф Орлов, теперь нет…

      – Да, теперь жандармы стали недоверчивые, –