Ложь короля. Стив Берри

тайн, Мэтта Шварца, а также всех из службы распространения и продаж. Считаю для себя честью состоять в команде «Баллантайн букс» и «Рэндом хаус паблишинг».

      Особый поклон Марку Тавани, умеющему выжимать из авторов невозможное.

      А еще Саймону Липскару, который сумел убежать от собак и по-прежнему живет, давая компетентные экспертные советы.

      Также отдельного упоминания заслуживают Ник Сэйерс – безупречный джентльмен, выпускник Оксфорда и непревзойденный издатель, оказавший мне помощь с некоторыми деталями насчет Британии (если здесь и есть какие-то ошибки, то исключительно мои); Иэн Уильямсон – уникальный знаток книжного мира, познакомивший нас с графством Оксфордшир; Мерил Мосс со своей рекламной группой; а также Деб Зипф и Джери Энн Геллер, замечательные мастера своего дела.

      Как всегда, огромное спасибо моей жене Элизабет, истинной музе.

      С некоторых пор я благодарю еще Джессику Джонс и Эстер Гарвер. Вместе они заставляют «Стив Берри энтерпрайз» работать на полных оборотах и решают уйму неотложных задач.

      Джессика и Эстер, эта книга посвящается вам.

      Пролог

      То, что конец близится, Екатерина Парр видела своими глазами. Счет шел на дни, а может, уже и на часы. Сейчас она безмолвно взирала, как лекари завершают осмотр, готовясь огласить свой вердикт.

      – Сир, – собравшись с духом, молвил один из них. – Всякая человеческая помощь отныне тщетна. Вам имеет смысл обозреть свою прошлую жизнь и вознести молитвы о милости Господу нашему Иисусу Христу.

      Екатерина Парр настороженно посмотрела, как Генрих VIII, король Англии, отреагирует на эти слова. До этой секунды он глыбой лежал на своем ложе, время от времени издавая протяжные тяжелые стоны. Но вот он перестал стонать и приподнял голову, мутным взором оглядывая дерзеца.

      – Что за судья послал тебя ко мне с этим приговором?

      – Мы – ваши медики, сир. И наше суждение исходит из данности.

      – Убирайтесь прочь, – скривив лицо от страдания, простонал Генрих и неожиданно мощно рявкнул: – Все вон отсюда!

      Несмотря на доканывающий недуг, повелевать у монарха по-прежнему получалось. Медики, а с ними струхнувшие придворные торопливой вереницей покинули опочивальню.

      Следом засобиралась и Екатерина.

      – А вас, моя добрая королева, я попрошу остаться, – с трудом глухо промолвил Генрих.

      Она кивнула.

      Супруги остались одни.

      Король напряг остаток сил и заговорил – медленно, с сонной вялостью:

      – Когда человек набивает утробу олениной и свиными окороками, без счета поглощает телячьи бока и пироги, запивая все это бочонками вина и эля, это не проходит бесследно. – После задышливой паузы Генрих продолжил: – Рано или поздно, в свой темный час, он пожнет горькие плоды. И собственная раздутость сделает его несчастным. Именно так, моя королева, это сейчас обстоит со мной.

      Супруг говорил правду. Навлеченный им самим недуг сейчас снедал его, вспухая гнилью изнутри, медленно высасывая его жизненную силу. Генрих разбух так, что того гляди лопнет – эдакий обрюзглый холм из сала, которому не под силу даже пошевелиться. Подумать только: этот человек, что в юности был так гибок и пригож, шутя перемахивал крепостные рвы и слыл лучшим лучником во всей Англии, блистал на турнирах, вел в битву армии и противостоял папскому могуществу, теперь не смог бы спихнуть с места даже какого-нибудь тщедушного баронета – да что там, даже просто поднять руку! Стал жирным, неповоротливым боровом с круглым обрюзгшим лицом; не лицо, а эдакая медно-рыжая лохань с двумя щелочками заплывших глаз.

      О господи, как же он гадок…

      – Сир, ваши слова о себе несправедливы, – сказала она смиренно. – Вы мой истинный господин, которому я и вся Англия преданно служат.

      – Лишь до той поры, пока я дышу.

      – Что вы тем не менее продолжаете делать.

      Свое место она знала. Сеять раздоры между мужем и женой, когда первый обладает всей властью, а вторая – ничем, развлечение небезопасное. Но при всей своей слабости безоружной Екатерина не была. Преданность, мягкосердечие, неустанная забота о муже, а вместе с тем находчивость, острословие и великолепная образованность – все это было ее верным подспорьем.

      – Мужчине подвластно давать свое семя тысячу раз, – успокоительно сказала она. – И если он поостережется напастей и изберет себе жизнь, свободную от излишеств, то в итоге будет крепок, как дуб, и резв, как благородный олень, по-прежнему главенствующий над своим стадом. Таков вы, мой король.

      Генрих вместо ответа разомкнул свою разбухшую ладонь, и она вложила в нее свои изящные пальцы. Кожа монаршей длани была холодной и заскорузлой; быть может, этот холод уже означал приближение смерти. Ее мужу сейчас пятьдесят шесть лет, из которых тридцать восемь он на троне. Сменил шесть жен, признал пятерых детей. С высоты своего могущества бросил миру вызов и оспорил господство католической церкви, утвердив в стране собственную религию. Она – третья из женщин с именем Екатерина, на которой