Курсанты. Валерий Гудошников

А завтрак он просил кого-нибудь принести и съедал, под всеобщий смех и улюлюканье, когда просыпался. Да таких сонь не мало было. Но были и любители пожрать, как курсант Бакежанов (его окрестили кличкой «Худой») из нашей группы, или громадный боксёр Валера Ким, которые с вечера опрашивали, кто не пойдёт утром в столовую, и с удовольствием поедали их порции: не все хотели, чтобы им приносили завтрак в казарму и терпели до обеда. «Голодные» дни первых недель давно закончились, все привыкли к режиму, и никто уже никакого голода не испытывал. В столовой на столах даже многое оставалось не съеденным.

      После ужина до вечерней поверки казарма опустела. Начало декабря было на удивление тихим, тёплым и бесснежным и народ разбежался кто куда: на стадион, гулять по «Бродвею» – центральной улице училища, но большинство – на танцы в курсантский клуб, ибо первокурсникам наконец-то разрешили туда ходить. Из нашей группы в казарме осталось только двое: Гарягдыев и Цысоев – парень слонёнок. Первый, пользуясь отсутствием начальства и своим офицерским званием, завалился спать, предупредив меня:

      – Дядя, разбуди к вечерней поверке.

      Ну, как отказать офицеру. Уже через десять минут от него исходил мощный храп. А Цысоев же молча ходил по казарме, шаркая ботинками по полу, яростно наскрёбывал пятернёй остриженный затылок и, казалось, о чём-то мучительно вспоминал и никак не мог вспомнить. Оторванный сразу же после школы от гражданской жизни, он очень скучал по дому, и, вероятно, на него напал очередной приступ ностальгии.

      Пройдя по комнатам казармы и убедившись, что всё в порядке, я предупредил дневального, что буду в комнате отдыха писать письма. Через некоторое время дверь открылась, и вошли два старшекурсника. Один высокий и широкоплечий, второй размером поменьше. Он-то и воскликнул:

      – Вот, Жора, этот, пожалуй, подойдёт.

      Сначала я не понял, в чём дело. А парень бесцеремонно подошёл ко мне и, не обращая на повязку дежурного на моём рукаве – исполнение служебных обязанностей – окинул не меня, а мой китель взором сверху вниз так, словно он висел на вешалке, проговорив при этом:

      – В воротничок бархотку вставим, беленькую проволочку для окантовки пришпандорим – будет люкс. Давай, снимай, примерим.

      И бесцеремонно дёрнул меня за рукав. Почувствовался резкий запах спиртного. На вид он был лет на четыре-пять моложе меня. Вчерашний школьник. Я опешил. Встал, вышел из-за стола.

      – Чего ты хочешь? – спросил, легонько отодвигая его от себя.

      – Слушай, браток, махнёмся кителями на отпуск? – вступил в разговор Жора. – Приеду – верну.

      Этот парень, кажется, был постарше и не такой наглый. То, что многие «забывают» возвращать взятое напрокат, я знал. Но и отказывать было неудобно, через год сами такими будем. Хотя, конечно, в отпуск нам разрешалось уезжать и в гражданской одежде, но ведь всем хочется похвастаться лётной формой. И я смотрел на парня, пытаясь определить: вернёт – не вернёт. Тот видимо понял мои сомнения