С праздником! Валентинов день (сборник). Татьяна Луганцева

оттенков и расшифровки умолчаний, глуповатая, хоть и убийственно ответственная и исполнительная. Фантазии у этой женщины с широкими запястьями не было ни на грош. Фантазии не в выборе занавесок и дизайне интерьеров, не в сексуальных разнообразиях и планировании выходных. Старательная Лариса во всём этом преуспела. А вот неуловимой женской магии в ней не было, таинственного полёта души. Так, наверное. Да-да, так, – объяснял себе Николай.

      Отныне огромное количество времени он проводил в размышлениях. Анализировал, вспоминал, сравнивал и сопоставлял. Да, это не мешало мирно проводить семейные вечера, получать завтраки, ужины и поцелуи, ездить в гости и играть с семьёй на лужайке перед домом в подвижные игры, до которых все были большие охотники. Сексуальная жизнь не сократилась. Тут было странное дело – мысли о Ларисе и общее ощущение от неё становились с каждым днём всё более негативными; разочарование, уныние и скука заполняли существо Николая, когда он общался с женой или просто думал о ней. Но физическая сторона супружеской медали держалась как миленькая. Вот это-то и было странно. Не такая уж Лорик зажигательная штучка. Скорее, посредственная. И к тому же, наверное, ханжа. Но вот тем не менее… Женщинам, был уверен Николай, чтобы они не хандрили, обязательно нужно быть сексуально включёнными. А хандрящий Лорик ему был не нужен – как выстоит дом, если в нём тоскующая хозяйка? «Это для Лорика, – каждый раз в моменты секса думал Николай, – только для Лорика!» Правда, поскольку Николай был честным человеком, ласковые слова, даже для приободрения партнёрши, он из интимных отношений изъял. Секс, и раньше не отягощённый болтовнёй, стал полностью бессловесным. Николай специально стискивал зубы, чтобы случайно не вылетело лживое слово приязни. В этих вещах нельзя врать. Перед самим собой стыдно. А себя Николай уважал. Иначе не выжил бы.

      …Он смотрел, как Лорик на празднике новоселья семейной пары, недавно образованной из его старого друга и сторонней молодой женщины, рулит процессом веселья. Неутомимая и утомительная до зубовного скрежета затейница. Почему же ему раньше это нравилось? Песни под гитару – как он мог в этом участвовать? Тоска…

      Смотрел Николай, смотрел на свою жену. И думал о том, что единственная его жизнь – единственная, единственная! – пройдёт возле Ларисы. Молодой Ларисы, не очень молодой Ларисы, стареющей Ларисы, старой Ларисы… Всё той же, всё той же Ларисы, Лоры, Лориньки, Лорика. Сам он, конечно, тоже не помолодеет – но ведь это он сам, от себя-то ему никуда не деться. А от Ларисы… Стоп!

      А что стоп? Это ведь дети Ларису так любили, что в прямом смысле жить без неё не могли. А Николай мог. И даже хотел.

      «Попробовать надо!» – пришла к нему чёткая честная мысль. Вот только как? Командировки были редки, всю жизнь Николай ездил в них с неохотой, скучал там по дому, налаженному быту и сладчайшему уюту, который умела создать Лоринька.

      Язык теперь не поворачивался назвать жену Лоринькой. Так, Лорик иногда ещё проскакивал. Но чаще Лариса. Жена моя Лариса. Привет.