Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга третья. Марина Алиева

вы знаете, ЧТО мне кажется?

      Де Ре засмеялся.

      – Я наблюдательный. Разве ты не заметиЛА?

      Клод замерла, не донеся до рта очередную ягоду.

      В первый момент ей захотелось поправить барона, изобразить негодование, обидеться, наконец! Но перед глазами покачивался на коленях шлем с малиной, сквозь который, вызванный воображением, проступал совсем новый образ этого, вечно насмехающегося, рыцаря, трогательно обирающего ягоды с кустов. Обирающего теми же руками, которыми, тогда, под Турелью, он сжимал окровавленный меч, не подпуская к ней никого из врагов… Клод знала, что кусты эти совсем не по дороге – она любила малину и обязательно бы заметила, идя сюда – значит, барон искал малинник – сделал крюк, чтобы принести ей ягод… Из-за этого всякие лживые слова показались неуместными. В конце концов, они с Жанной давно, ещё под Орлеаном, поняли, что де Ре не обманывается, относительно того, кем на самом деле является паж Девы, но, судя по всему, никаких лишних и неудобных вопросов задавать не собирался.

      Еле заметно она кивнула – дескать, да, заметила – и тихо произнесла:

      – Тогда скажите, что всё не так страшно.

      – Если буду знать, что тебя пугает – скажу.

      – Но я не смогу выразить это словами.

      – Значит, и говорить не о чем. Когда сама не знаешь, чего боишься, выходит, что не боишься ничего, и просто хочешь, хоть чего-нибудь, бояться.

      Клод засмеялась, не поднимая опущенной головы, но крупная слеза выдала её, упав со щеки прямо на ягоды.

      – О-о… – барон выдержал паузу. – Неужели всё так серьёзно?

      Клод кивнула.

      – А я думал, только меня одного не радует лёгкость этого похода.

      Быстро проведя рукой по глазам, Клод, наконец, решилась поднять глаза на де Ре.

      – Вас тоже что-то беспокоит?

      – Увы…

      – Может быть, ВЫ сумеете высказать, что именно?

      Теперь засмеялся он.

      – Высказать… Какое осторожное слово. Я бы предпочёл – высказаться… Высказаться начистоту о том, что наш дофин не так уж отважен, не очень умён, нерешителен и завистлив. То есть, говоря по совести, короны достоин только при условии, что рядом нет никого более достойного.

      Клод закашляла, поперхнувшись.

      – Вы не можете говорить так, сударь – вы же воюете за него.

      – За Францию – не за него. И даже не бок о бок с ним, а с Жанной. Если ты заметила, наш дофин воевать не умеет.

      – А разве правителю так важно уметь воевать?

      – А разве нет? На коронации ему вручат меч. Думаешь, для подобной церемонии это случайность? Светлой памяти король Иоанн сам водил свои войска в сражения! Да и отец нашего дофина повоевал, пока был здоров. И Генри Монмут – упокой Господь его чертову душу – бился при Азенкуре в первых рядах… Короли потому и поставлены надо всеми, чтобы служить примером! И в доблести – в первую очередь.

      – Может, потому люди и увязли в этой войне? – отведя глаза, спросила Клод. – У них не было других примеров, кроме королей-воителей.

      Де