Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга третья. Марина Алиева

дорожный сундучок с двумя ручками. Ла Тремуй кивнул и, пока молодой человек отпирал дверь чёрного хода, быстро осмотрел, все ли замки на сундуке целы.

      Вечерняя заря за окном ещё не угасла, поэтому министр, рассудив, что до прихода де Вийо, ради которого паж и отпирал дверь, время ещё есть, дождался, когда останется один, и сразу занялся одним неотложным делом.

      Подтянув к себе сундук, он нажал на потайную пружинку, открыл боковую дверцу и вытащил наружу содержимое, которым оказались полдюжины одинаковых пустых мешочков и один наполненный монетами. С тяжёлым вздохом Ла Тремуй отсыпал из него несколько золотых кружков, переложил их в пустой мешок, немного подумал, вытащил пару монет обратно, потом ещё подумал и вернул золото на место.

      – Кто скупится в самом начале выгодного предприятия, рискует прогореть в конце, – пробормотал он себе под нос, затягивая шнурок на мешочке.

      Завтра некий молодой человек по имени Филипп де Руа получит это анонимное подношение, и Ла Тремуй ни одной минуты не сомневался в том, с каким именем красавчик свяжет столь щедрые финансовые вливания в его тощий кошелёк.

      Когда тщеславный самовлюблён и глуп, им легко управлять.

      Отложив мешок в сторону, он побарабанил пальцами по столу, всё ещё размышляя о пагубном влиянии красоты, потом снял с отполированного до зеркального блеска подноса приготовленный кувшин с вином и кубки, отставил их в сторону и поднёс это якобы зеркало к своему лицу. Из благородных серебряных глубин на него смотрело весьма посредственное лицо уставшего от забот человека.

      «Благодарю тебя, Господи, за то, что я никогда не был красив, – подумалось Ла Тремую. – Разве смазливый де Руа, любуясь своим отражением, усомнится в том, что женщина, наделённая властью и ни разу не запятнавшая себя никаким адюльтером, изменит своим принципам ради него? Да никогда! Он уверен, что только так и должно быть. Тогда как человек некрасивый, но умный первым делом задаст себе тысячу вопросов и столько же раз осмотрится, прежде чем поверить, да и то не до конца. И если что-то потеряет в страсти, с лихвой восполнит это, не оказавшись в глупом положении».

      Ла Тремуй отложил поднос.

      Его собственное безумное увлечение мадам Катрин вспоминалось теперь с горечью, но зато какие несомненные выгоды принесло избавление от него… Точнее, подмена страсти голым расчётом и отсутствием иллюзий. До недавнего времени супруга была очень полезна как своими капиталами, так и редким сочетанием красоты и ума. Даже родив их первенца, она не утратила привлекательности в глазах мужчин, по-прежнему готовых ей угождать, как не утратила и возникшего с годами интереса к замысловатым интригам мужа, в которых всегда была и могла бы быть в будущем очень полезна своими тонкими наблюдениями за кем надо, а так же намёками кому надо, недомолвками и откровенными женскими сплетнями. Но новая беременность так некстати сделала её слишком раздражительной, и теперь оставалось надеяться только на капитал, которого, как полагал Ла Тремуй, должно было хватить на всё…

      Он обернулся и бросил