Мафия ФИФА. Футбол вне закона. Томас Кистнер

Бин Хаммам также опровергает все обвинения в коррупции. По его словам, это результат лишь четко организованной работы. Бин Хаммам попадает в финансовый комитет Блаттера и руководит новой программой развития Goal. Как следует из бумаг, это целесообразное назначение. Но де-факто, помимо добродетели, которую оно позволяет расточать, это еще и орудие власти для верхушки ФИФА.

      Зепп Блаттер принимает новый чин. Рассыльный из Фиспа выбивается на самый верх! Даже старый покровитель Авеланж теперь обращается к нему иначе. «Мой сын» теперь становится «моим младшим братом». И в тот же вечер после грязных выборов Йозеф Авеланж-младший заселяется в свой президентский номер.

      Первый среди равных

      Пропавшие акты и теневой кабинет

      Новый президент не доверяет своим старым сотрудникам. Уже 18 сентября 1998 года на заседании совета директоров он строго-настрого запрещает пользоваться мобильными телефонами в зданиях ФИФА. Звонить разрешено только по официальным линиям ФИФА. Однако они могут прослушиваться, как утверждают бывалые работники. Потребность Блаттера в безопасности велика и имеет глубокие корни: учение в тайных деловых кругах Хорста Дасслера, опасная борьба с Авеланжем, нарастающее противостояние с УЕФА, махинации в торговле правами, которые неизменно достаются ISL, подставные фирмы в Аппенцелле. Следуя принципу «Всегда будь начеку; чем раньше угадаешь ход противника, тем больше шансов на победу» {1}, Блаттер подозревает СМИ, нанимает советников и информаторов. Что он говорил о себе? «Мне нравится шпионаж, это в какой-то мере часть моей профессии». Примечательно его стремление отгородить весь президентский кабинет – не только от общественности, но и внутри ФИФА, и от аудиторов. Теперь в штаб-квартире в Цюрихе все решается с глазу на глаз. Образуются враждующие фракции.

      В первые годы своего правления Блаттер постепенно создает нечто вроде параллельного правительства, названного внутри ФИФА правящей командой. УЕФА под руководством Юханссона наращивает давление, вскоре Блаттер и в собственной штаб-квартире чувствует сопротивление со стороны Мишеля Зен-Руффинена. Он всюду видит предателей, врагов и ловушки. Они нацелились на его тайную финансовую политику, область, в которой покоятся орудия по завоеванию и удержанию власти. Теперь Блаттер почетный президент, и сразу после вступления в должность, в сентябре 1998 года, финансовый комитет постановляет, что доходы президента могут контролировать лишь глава комитета Хулио Грондона и вице-президент Джек Уорнер, которым особенно часто приходится опровергать обвинения в коррупции. Это самые близкие из его доверенных, наряду с бин Хаммамом, который вошел в финансовое управление ФИФА. Через тринадцать лет, после ссоры с Блаттером, Уорнер говорит, что ему ни разу не довелось увидеть или узнать, сколько же президент получает в действительности; он не знает ни о размерах зарплаты, ни о бонусах. Уорнер полагает, что о доходах Блаттера известно одному лишь Грондоне. Во всяком случае, никому