Хорошая девочка должна умереть. Холли Джексон

опустила голову, разглядывая рисунки под другим углом. Просматривались пять отчетливых фигур, повторяющийся узор из пересекающихся линий. Так дети обычно рисуют птиц – галочки посреди круглых облаков. Нет, вряд ли, слишком много прямых линий. Или крест? Да, похоже на крест, длинная ножка которого расщепляется надвое.

      Или, погодите-ка… Пиппа перешагнула через линии, чтобы взглянуть с другой стороны. Это же человечки! Ноги, туловища, торчащие руки, короткая палочка – шея. Тогда получается, что… они без головы?

      Она выпрямилась. То ли крест на двух ножках, то ли фигурки без головы. Ни то, ни другое не особенно приятно. У Джоша, кажется, не было мелков, вдобавок он уже не в том возрасте, чтобы рисовать на асфальте. Может, соседские дети с больным воображением? Хотя кто она такая, чтобы их судить?

      Шагая по Мартинсенд-вэй, Пиппа проверяла чужие дорожки. Нигде больше рисунков не было: ни на тротуаре, ни на проезжей части. Воскресное утро в Литтл-Килтоне выдалось совершенно обычным, если не считать безобидного квадратика клейкой ленты, прилепленного к черно-белому дорожному знаку, отчего тот теперь читался как «Мартинсенд-эй».

      Решив, что рисунки на совести детей Ярдли, живущих в соседнем квартале, Пиппа выбросила их из головы и, свернув на главную улицу, увидела впереди Рави – он с другой стороны приближался к кафе. Рави тоже выглядел усталым; волосы взлохмачены, на носу поблескивающие солнцем очки. Летом он заметил, что слегка близорук, и поднял панику, хотя с тех пор частенько забывал, что ему нужны очки.

      Пребывая в своих мыслях, он не заметил Пиппу.

      – Эй! – крикнула она, подойдя на три метра.

      Рави подпрыгнул от неожиданности, опечаленно выпятил нижнюю губу и сказал:

      – Потише. Я сегодня крайне чувствителен.

      О да, если Рави испытывает похмелье, это сущий кошмар. Всякий раз он практически умирает.

      Они сошлись возле дверей кафе, и Пиппа положила руку ему на локоть.

      – Что за «эй»? – возмутился Рави. – Я, значит, всячески изощряюсь, выдумывая тебе новые прозвища, а у тебя фантазии хватает только на «эй»?

      – Ну… – начала Пиппа. – Один мудрый человек как-то раз сказал, что я начисто лишена манер, поэтому…

      – Ты хотела сказать, мудрый и крайне привлекательный человек?

      – Разве?

      – Ладно. – Рави почесал нос рукавом. – Похоже, вчера вечером все прошло удачно…

      – Правда? – робко спросила Пиппа.

      Он рассмеялся, увидев ее взволнованную гримасу.

      – Ты отлично держалась. Всем понравилась. Рахул написал мне утром, какая ты классная. И… – Рави заговорщически понизил голос, – по-моему, даже тетушка Зара прониклась к себе симпатией.

      – Да ладно?!

      – Ага! Она хмурилась на четверть меньше обычного – можно сказать, ты имела бешеный успех.

      – Очуметь, – протянула Пиппа, взявшись за ручку двери в кафе.

      Колокольчик над головой звякнул.

      – Привет, Джеки, – окликнула она хозяйку, которая выставляла сэндвичи на витрину.

      – О,