Хорошая девочка должна умереть. Холли Джексон

Это нужно для подкаста, клянусь, – сказала она, смиренно поднимая руки.

      – Новый сезон?

      Мать хмуро вскинула бровь. Как ей удается одним жестом выразить столько чувств? Она ухитрялась вместить в движение тонкой линии волос долгие месяцы тревог и переживаний.

      – Надо же как-то зарабатывать на жизнь. Впереди судебный процесс, баснословные гонорары юристам, – пожала плечами Пиппа, мысленно добавив: «И подпольная покупка бензодиазепинов, отпускаемых только по рецепту».

      Впрочем, истинные причины были отнюдь не в этом.

      – Очень смешно. – Мать расслабилась. – Просто… будь осторожна, ладно? Отдохни, если надо. Помни, что я всегда рядом и готова тебя выслушать.

      Она потянулась к Пиппе, забыв про перчатки, измазанные краской, и спохватилась в самый последний момент. Руки застыли в считаных миллиметрах от плеч.

      Возможно, Пиппе показалось, но она почувствовала исходящее от них тепло. Было приятно – ее словно укутали одеялом.

      – Ага, – вот и все, что она сумела произнести в ответ.

      – Но давай будем пореже разглядывать трупы, ладно? – Мать кивнула на экран. – У нас в доме десятилетний ребенок.

      – Ой, прости, – съязвила Пиппа. – Я совсем забыла, что Джош научился видеть сквозь стены.

      – Если честно, он и не на такое способен, – сообщила мать, переходя на шепот и с тревогой оглядываясь. – Не знаю, как он умудряется… Джош слышал вчера, как я выругалась, хотя могу поклясться, что в тот момент он находился на другом конце дома. А почему они багровые?

      – Что? – удивилась Пиппа. Она проследила за маминым взглядом. – А, это называется трупными пятнами. Скопление крови после смерти. Возникают, потому что… Тебе правда хочется знать?

      – Не особо, милая. Я просто делаю вид.

      – Я так и поняла.

      Мать повернулась к двери, хрустнув фольгой на голове. На пороге она замерла.

      – Джош скоро уедет в гости, его заберут с минуты на минуту. Давай я приготовлю нам двоим что-нибудь вкусненькое на завтрак? – Мать с надеждой улыбнулась. – Блинчики, например.

      У Пиппы пересохло во рту; язык неимоверно раздулся и прилип к нёбу. Раньше она обожала мамины блинчики: толстые и так густо политые сиропом, что склеивались губы. Сейчас же от одной мысли о них тошнило. Тем не менее она изобразила радостную улыбку.

      – Здорово. Спасибо!

      – Вот и славно. – Глаза у матери заблестели, и она прищурилась, тоже широко улыбаясь.

      Слишком широко, неестественно.

      У Пиппы поджало живот. Это она виновата. Родителям тоже приходится участвовать в ее спектакле и играть за двоих, потому что она не справляется со своей ролью.

      – Значит, жду тебя внизу через час. И не думай, что увидишь на кухне старую измученную маму. – Она указала рукой на волосы. – Вместо нее будет яркая красотка.

      – Конечно, – кивнула Пиппа. – Надеюсь, что кофе, в отличие от старой мамы, она варить умеет.

      Мать закатила глаза и вышла, буркнув, что у Пиппы с ее отцом одинаково дерь…

      – Я