За секунду до выстрела. Светлана Игоревна Бестужева-Лада

физическое удовольствие. Не так уж часто мне приходится раскатывать в лимузинах такого класса. Если честно – до сегодняшнего дня вообще не приходилось.

      Вот бы ещё сирену с мигалкой! И чтобы кто-нибудь из знакомых увидел…

      – Как вас зовут, я знаю, – нарушил молчание мой собеседник. – Меня можете называть Владимиром Николаевичем. И учтите – маленьких девочек я не ем. Мы действительно едем купаться, только и всего. А ключи я завез вам по дороге.

      – Я давно совершеннолетняя! – с неподдельной обидой в голосе сказала я, вечно вводившая людей в заблуждение тем, что в свои двадцать два года выглядела максимум на шестнадцать лет.

      – Совершеннолетних – тем более, – невозмутимо отпарировал мой собеседник. – Они плохо прожариваются, мясо слишком жесткое.

      Понимаю, что звучит не слишком остроумно, но тогда мы почему-то сразу рассмеялись, а затем и хохотали до слез. Впрочем, я вообще смешливая. С детства. Может меня тогда с лавки уронили? Говорят, очень способствует.

      – Дима, сообрази по дороге что-нибудь перекусить, – распорядился Владимир Николаевич. – Пирожки там, ситро, ну, сам понимаешь. По-моему, дама у нас со вчерашнего дня ничего не ела, если не с прошлой недели.

      – Откуда такие выводы? – поинтересовалась я, про себя подивившись прозорливости Владимира Николаевича.

      Действительно, со вчерашнего дня я выпила только две чашки кофе.

      – А вы в зеркало на себя давно смотрели? – участливо поинтересовался Владимир Николаевич. – Это же просто иллюстрация жизни в концлагере. Сплошные ужасы фашизма, звериный оскал нацистов.

      Возразить, прямо скажу, было нечего, а комплиментов я и не ждала. Не была избалована мужским вниманием.

      Глава четвертая

      Размышляя над тем, как ему «вычислить» неизвестного террориста-одиночку в Москве – на собственной территории, где полковник был практически полновластным хозяином, он приходил к выводу, что следует воспользоваться лишь опытом поездки с Горбачевым в США в ноябре 1987 года. Как и другие зарубежные вояжи, последний запомнился ему не столько по кадрам кинохроники и телехроники, по восторженным приветствиями и улыбкам, которыми на Западе встречали «красного триумфатора», сколько по тому, что осталось (не могло не остаться!) за кадром, что тщательно скрывалось и от прессы, и от широкой публики.

      Может быть, напрасно?

      После встречи в Женеве Рональд Рейган резко изменил свое мнение о новом советском лидере. По словам госсекретаря Шульца, он прошел «через своеобразный процесс просвещения», после чего решил, что «Горбачев коммуникабелен, объективен в оценке наиболее спорных международных вопросов, достаточно откровенно дает нелицеприятные оценки лидерам „застойного периода“ и методам их деятельности, свободен от догматических марксистско-ленинских постулатов».

      Тем самым американский президент подтвердил мнение Маргарет Тэтчер о возможности не только