Время долга. Ася Васильева

Как ты думаешь, что это?

      Ная удивленно пробежалась взглядом по тексту. Кто-то очень старался, витиевато и вдохновенно расписывая достоинства некой дамы, «встречи с которой жаждал весь последний месяц». Вышло до ужаса слащаво и, на ее вкус, совершенно нереалистично; впрочем, не каждому же влюбленному мужчине быть поэтом.

      – Тебе не стыдно читать чужие любовные письма? На женщину ты мало похож, а писал бы сам, так не удивлялся, – она принюхалась и сморщилась. – Оно что, надушено?

      – Ты о чем? – удивился Лис и попытался забрать письмо, но Ная увернулась и поднесла лист совсем близко к носу.

      Необычные духи – не сладкие, но терпкие, как будто смесь трав и благовоний… или не духи? Хотя бумага тонкая, совсем обычная, удивительно, как не порвалась. Додумать мысль не дал Лис, изловчившийся выхватить письмо и с самым сосредоточенным видом принявшийся его нюхать. Нахмурился.

      – Ты его что, у барда украл?

      – Нет, – коротко отозвался он и поднес бумагу к костру; не слишком близко, чтобы могла сгореть, но достаточно, чтобы прогрелась. – Почему так думаешь?

      На чистой стороне письма медленно проступило несколько скачущих строк, написанных нервным почерком, на первый взгляд тем же, что и любовное послание.

      – Чернила с таким запахом использует только шинтийский Дом бардов. Правда, бумага обычно другая, более плотная, иначе не выдерживала бы вымачивания в растворе, а без него…

      – Не проявлялись бы буквы, я знаю, – нетерпеливо перебил ее Лис и цепко, нехорошо на нее посмотрел. – А откуда знаешь ты? Барды не делятся секретами внутренней переписки.

      – Брось, я бывала у них, – передернула плечами Ная. От его взгляда стало неуютно, захотелось спрятаться за ближайшим деревом. – И кое-какие дела доводилось иметь. В конце концов, какой музыкант не мечтает иметь такие способности? А если их нет, приходится компенсировать сотрудничеством. Я же не спрашиваю, откуда тебе об этом известно, хотя подобную информацию знают далеко не все клиенты.

      – Доводилось иметь с ними кое-какие дела, – он отвернулся к огню и прочитал записку сначала один раз, потом еще и еще, и на его лице явственно отразилось недоумение. Протянутую руку Наи он как будто даже не сразу заметил, а, заметив, скривился, как будто вместо раскрытой ладони к нему было обращено острие ножа.

      – Да брось, – закатила глаза Ная. – Это что, какая-то твоя тайна? Даже слепому ясно, что нет, иначе бы знал про чернила, а потом так не удивлялся и не хотел бы спросить, что за бред тебе подсунули. И подумай, что я с этой информацией сделаю, будь она хоть трижды секретной? Может быть, я чем-то помогу?

      – И зачем тебе это? – хмуро спросил Лис, не спеша отдавать письмо.

      – Обожаю совать нос в чужие дела. Иногда там такие сюжеты можно подцепить, что при художественной обработке выйдут отличные пьесы или рассказы. Лу, может, к себе только ими и привлекает взыскательную публику. Вот ты ради чего к ней ходил – ради интересных впечатлений или голых ножек