В первый раз. Эйми Карсон

Ли, – ответил он, немного удивленный ее вопросом.

      Заинтригованная, Жак все же промолчала. Заработал кондиционер, и потянуло прохладой. В топе и шортах, которые как нельзя лучше подходили для танцев под жарким солнцем Флориды, Жак почувствовала себя обнаженной. По сравнению с этим непозволительно сексуальным прокурором при смокинге и лимузине она выглядела неряхой. Она попыталась прикрыться, потянув вниз край топа, но ее усилия были тщетны, поэтому она оставила ткань в покое и принялась потирать руки, желая согреться.

      Блейк, заметив это, выключил кондиционер, и стало немного теплее.

      – В следующий раз, когда соберетесь попасть в тюрьму, хотя бы оденьтесь подобающим образом.

      Жак протяжно застонала:

      – Мы можем просто сойтись на том, что я облажалась, и отставить уже эту тему?

      – Так как я не знаю вас, мне придется взять с вас слово. – Его взгляд скользнул по ее груди, и атмосфера вокруг них взорвалась тысячами искр, словно небо от фейерверков в канун Рождества.

      Сердце Жак бешено забилось, и она мысленно взмолилась, чтобы тело ненароком не выдало себя.

      Блейк указал на ее топ:

      – И у вас все еще грязь – вот здесь, на лице Пола Маккартни.

      Удивленная, Жак опустила взгляд: уродливое коричневое пятно расползлось по изображению «великолепной четверки». Лоб Пола, прикрывавший ее левую грудь, стал коричнево-золотистым.

      Смутившись, Жак принялась изо всех сил тереть пятно дрожащими пальцами, браслеты позвякивали. Она знала, что Блейк наблюдает за ней, и напряжение еще сильнее стянуло низ живота. Соски напряглись, выдавая ее с потрохами.

      – Боюсь, вы делаете только хуже, – хрипло произнес он.

      Жак стиснула зубы и еще усерднее стала скрести пятно – браслеты продолжали звонко наигрывать беспорядочную мелодию. Только бы он говорил о грязи, с которой она в данный момент боролась, а не о чем-то ином…

      Блейк снял пиджак, тугие мускулы напряглись под тонкой тканью рубашки, и это окончательно лишило Жак возможности соображать. Только поэтому она безропотно позволила прокурору накинуть пиджак ей на плечи.

      Он был теплым, тяжелым, от него веяло бризом; окутал ее, словно сильные руки…

      О, черт подери, только не это!

      – Большое спасибо, но я в полном порядке, – сказала Жак и подняла руки, чтобы снять пиджак.

      Его пальцы сомкнулись на ее запястьях, при прикосновении к его кожи щеки Жак опалило огнем.

      – Не упрямьтесь. – Серые глаза Блейка потемнели, голос стал ниже. – Вы же замерзли. Не снимайте.

      Ее тело продолжало дрожать, пока прокурор не отпустил ее, чтобы расстегнуть манжеты и закатать рукава рубашки. Этим движением он как будто поставил точку в их маленьком споре.

      Брат он ее новой подруги или не брат, но подобного отношения Жак стерпеть не могла.

      – Послушайте, – произнесла она как можно спокойнее, – знаю, я не похожа на тех женщин, с которыми вы привыкли иметь дело, но…

      – Вы не знаете меня достаточно хорошо, чтобы судить о том, с какими женщинами я привык иметь дело, – резко оборвал ее Блейк,