Билет на ладью Харона. Василий Звягинцев

широкой красивой улице, где хорошо бы гулять летними вечерами с эффектными девушками, с женой и детьми на крайний случай или с приятелями круизить по кабакам, он шел, постукивая тросточкой, совершенно один.

      Ни души до самой площади, где расходятся трамвайные пути, к вокзалу и вверх, к Лермонтовскому разъезду.

      Первая пуля проныла над головой и ударила в стену на метр выше.

      Слепой не понял, что происходит, начал недоуменно вертеть головой.

      Но Тарханов видел, кто и откуда стреляет, и мог бы положить их в следующую же секунду. Однако стреляли явно без намерения убить, иначе не промахнулись бы так сильно. Забавлялись скорее всего.

      От крыльца почтово-телеграфной конторы и городского радиоузла, которые захватить удалось сразу же, поскольку охрана там всегда была чисто номинальной (вахтер с нечищеным наганом на проходной), отделился совершенно местного вида карачаевец с автоматом «ППД» в руке, пересек трамвайные пути, остановился в трех шагах слева и сзади.

      Как и положено, слепой прислушался, наклонив голову.

      – Сударь, вы что-нибудь понимаете? Это здесь что, стреляют? Почему?

      Лицо Тарханов постарался сделать именно таким – тупо-изумленным. И авоська у него в руках дрожала, позвякивая содержимым.

      – Отец, – сказал карачаевец неожиданно мягким голосом, – ты где живешь?

      Тарханов не думал, что черные очки настолько его старят. Впрочем, он и не брился со вчерашнего утра, а щетина у него отрастала быстро. Ну, тем лучше.

      – Сынок, живу я там, за Казенным садом, за углом. А работаю в скорняжной мастерской, возле Торговых рядов. Вчера немножко выпили на дне рождения у товарища, я и заночевал. Утром проснулся – никого. Вот я и пошел домой. На улицах совсем людей нет, и слышу – стреляют. А почему стреляют?

      – Иди, иди, папаша, если дорогу знаешь. Зачем стреляют, не твое дело. Радио сегодня что, не слушал?

      – Нет у нас в мастерской радио. Хозяин не поставил. А что передавали? Ученья, да?

      – Ученья. Гражданская оборона. Медленно иди, вот так, под стеночкой, потом за угол. Там тихо будет. Понял, нет?

      – Понял, понял…

      В последний раз оценив позиции захватчиков, Тарханов, выставив перед собой трость, пошел, куда сказано.

      Цель рекогносцировки достигнута.

      Работать будем в другом месте.

      Скрывшись с глаз соблюдающего исламские установления горца, Сергей повернул не влево, а вправо.

      В удаленных от центра событий улицах и переулках обыватели уже понемножку начали выходить из домов по своим неотложным делам. Но перемещались торопливо, в любую секунду готовые скрыться во дворах и подъездах. Мнениями обменивались тоже опасливо и только со знакомыми. Неизвестных людей сторонились.

      Вообще Пятигорск поражал своим безлюдьем. Жители оказались настолько дисциплинированными или просто напуганными, что не только не появлялись на улицах, но и в окна, кажется, старались не выглядывать, не говоря о том, чтобы на автомобилях разъезжать.

      Знакомая