Восприемник. Константин Александрович Алексеев

Руслана? Он у нас в роте инструктором по спецподготовке был, когда я был еще таким, как ты, салабоном.

      − Так он твой бывший командир?

      − Ага. И им для меня останется по гроб жизни.

      Проскочив перекресток, Игнатов вырулил на Дмитровку и погнал в сторону центра.

      − Мы куда сейчас? – непонимающе спросил Иван, думавший, что они двинут в бригаду, где служил Пашка.

      − Ко мне домой.

      − Это в Софрино, что ли? А почему мы не на МКАД едем? Там же ближе всего на Ярославку выскочить.

      − Нет, я там уже не служу. Я с лета здесь, в Москве. И обитаю теперь тоже тут.

      − В общаге?

      − Зачем? В отдельной квартире. Четырехкомнатной, притом.

      − Откуда она у тебя? – вытаращил глаза Иван.

      − В приданое досталась, − подмигнул в ответ крестный.

      − Ах, да… − Шах вновь покосился на золотой ободок, блестевший на безымянном пальце восприемника. – Я вижу, ты женился?

      − Угадал. В сентябре.

      − Однако везучий ты, Пашка! – завистливо протянул крестник. – Москвичку себе отхватил, да еще с такой суперской хатой! Вы что, в этих хоромах вдвоем живете?

      − Ну, это уж ты хватил! Что мы с Верой, единоличники, что ли? У нас семейство ого-го!

      «Суперская хата» оказалась в Марьино, на четвертом этаже типовой шестнадцатиэтажной новостройки. Едва они с Пашкой ступили в прихожую, как встречать их высыпала вся семья.

      − Ну что, знакомься, Иван Сергеич: это Вера, супруга моя, – представил Игнатов совсем юную светловолосую девушку, которую Шах запросто бы принял за школьницу, если бы не обручальное кольцо и уже очевидный наметившийся живот.

      «Ну, Седой! Уже и киндера успел заделать!» − только и подумал Шаховцев.

      − А это Любовь Петровна, ее матушка.

      Теща крестного оказалась невысокой начавшей седеть женщиной с простодушным округлым лицом.

      − Николай Матвеевич, мой тесть, − Шах обменялся рукопожатием с болезненно-худым мужчиной, чем-то напоминавшего дореволюционного сельского учителя.

      − Катя, − темноволосая девушка лет шестнадцати сдержанно поклонилась Ивану, улыбнувшись просто и светло.

      − Наша средняя сестрица, − добавил Пашка таким тоном, словно барышня приходилась сестрой ему, а не жене. – Ну, а это младшая, Даша, − добавил он, указывая на не замеченную Шаховцевым в первый момент худенькую голенастую девочку лет восьми-девяти с длинными тонкими косичками, увенчанными тяжелыми бантами. Та в ответ тихо произнесла «Здравствуйте» и вновь замолчала, разглядывая гостя.

      − Ну чего ты стесняешься? Разоблачайся давай, − восприемник хлопнул его по плечу.

      Иван вдруг испытал неловкость, представив, как начнет стаскивать с себя берцы, являя на всеобщее обозрение несвежие носки, снимать бушлат, под которым надета мятая залоснившаяся «пэпээска»…

      На выручку неожиданно пришла Пашкина теща.

      − Так, ну чего столпились? Человеку не развернуться! – ласково пристыдила она домочадцев. – Давайте стол пока накроем. Вера, Катя, Даша, пошли! –