.

навряд ли сыщешь у благородных матерей нашего города. Неужели ко мне она действительно явилась под грозным наказом мужа, отягощённая собственными переживаниями? Только сейчас я понял, что в день их визита, только Лавьен была подготовлена для выхода, сама же миссис Нотиннес, как будто бы не успела заняться своим внешним видом. А её страх мне не угодить? Все это не больше, чем мои домыслы, но это и в правду странно.

      – Мистер Мастерсон, – кивнула мне миссис Нотиннес в знак приветствия и протянула руку.

      Я поцеловал тыльную сторону ладони, так отец всегда велел мне приветствовать дам.

      – Миссис Нотиннес, я рад наконец посетить ваш дом. Давно не бывал в этой части города и позвольте мне выразить своё восхищение. Имение поражает своей красотой. Определенно, этот дом – архитектурный самородок Уолхорм-стрит.

      – Мне приятно ваше замечание, наша семья вложила целое состояние в этот имение, и я говорю не только про деньги. Мой муж весьма внимателен к нашим пожеланиям, поэтому всё в этих стенах создано в соответствии с нашими вкусами и предпочтениями. Это самый настоящий фамильный дом, чьи стены будут помнить всех Нотиннесов.

      Тот самый образ прекрасной дамы, что был в моей голове рассыпался. Теперь я слышал не женщину, чьё поведение казалось мне загадкой, внешнее преображение лишь послужило контрастным потрясением. Теперь я видел самую заурядную жену самого обычного мужа с немалым состоянием. Не бывало в моей жизни случаев, когда хозяйка во всеуслышание бы заявила: «то что есть у меня – это самые обычные вещи, а сама я не славюсь уникальными вкусами и предпочтениями». Без лукавства, дом Нотиннесов и в правду был ярким и приятным пятном на фоне окружавшей меня архитектурной безвкусицы. От него действительно веяло индивидуальностью, а не безвкусным подражанием модным течениям, обусловленным благосостоянием и социальным положением. Дом – это в первую очередь обитель семейства, а не постамент для памятника, отражающего тугой кошелёк. Так я думаю, и искренне в этом убеждён.

      Впрочем, что такое дом, когда главная ценность Нотиннесов стояла совсем рядом? Я предвкушал и смаковал саму возможность разглядеть каждую крупицу красоты Лавьен. Медленно повернув голову, теперь я мог лицезреть само воплощение природной женской красоты. В образе Лавьен меня совсем не волновало ничего из того, что не имело отношения к ней самой – ни платье, ни косметика, ни даже брошки или другие украшения. Моё внимание было отдано чертам её прелестного лица, золотым волосам, которые сегодня были завязаны в изящный пучок, и, конечно же, направленным на меня голубым глазам.

      – Здравствуйте, Коул!

      Она протянула руку и улыбнулась мне. О боги… моя уверенность вновь пошатнулась. Держись Коул, главное держись…

      – Здравствуйте, Лавьен!

      Я взял её за руку и внутренне заликовал. Какой шёлк, какая нежность в этой ручке. Эта кожа была желанней любых самых дорогих самых дорогих тканей. Со всей нежностью я поцеловал руку моей Лавьен и ощутил