Русалочий плес. Екатерина Воронова

местами порванные страницы частично выпадали, отделившись от переплета. Листы, аккуратно исписанные мелким неразборчивым подчерком. Иногда попадались наброски рисунков. Аккуратно и заботливо поправив их, Михалыч принялся листать их, щуря один глаз.

      Я заинтересованно перегнулся через стол.

      – Гм, где-то это было помниться… Бесы. Банши… Так-с вот нашел. Банник. Дух, мелкий бес, обитающий в банях, предпочитает жить в венике или за печью, наводящий угар… Як задобрить его станет тихим и спокойным. За баней следит, от тины и плесени защищает. Лягушек и мышей изводит…

      – Кто это писал?

      – Бабка Марфа моя начала. Потом отец продолжил, теперь я. Считается духом пограничья, предупреждает от бед и ненастий. Тут про курицу как закапывать…

      – И про русалку тут есть?

      – Угу. Про всех что знамо, то и написано. Потом ты будешь добавлять.

      – Я?

      – Ну кто же. – прокряхтел Михалыч. – Я уже стар, вижу плохо, перо в руках держать не могу уже. И передать мне эту книгу некому.

      Мне стало вдруг грустно. Я кивнул.

      – Значит предупреждение это? Но почему мне? Я же не иду с охотниками за плес.

      Он встал из-за стола и, скрывшись в темнушке, принялся шуршать чем-то:

      – Кто знает, как повернется-то. Эх неспроста это нечисть тебя заприметила, не к добру… Вот нашел.

      Травами запахло еще сильнее. Он вынес, держа на ладони, небольшой туго набитый мешочек:

      – Держи. Зверобой и вербена. Найди шнурок и носи на груди под рубахой не снимая. В комнате развесь ветви рябины. На окно можно и в под подушку.

      – А еще есть? Для Ани. – попросил я, вертя в руках оберег.

      – Сделаю. – пообещал старик.

      Я пришел за Анькой в самый разгар торжественного захоронения курицы у порога бани.

      – Все, Яр! – торжественно отрапортовала сестра. – Теперь дух тебя не тронет.

      Сейчас днем никакого страха не было, даже казалось, что это произошло не со мной или будто во сне, но я все равно с опаской поглядывал на баню.

      – Как вы тут живете на окраине. – проворчал я, глядя как Машка, ловко орудуя лопатой, делает «могилу». – Там полуденницы, тут банник.

      Та оттерла пот со лба:

      – Ишь нежный какой. Из-за тебя пришлось курице голову рубить теперь.

      – Я ж не специально.

      Черная курица полетела в яму. Следом туда же отправилась ее голова. Утрамбовав как следует землю Машка, отставила лопату:

      – Вы же к Михалычу пойдете? Я с вами.

      Я обрадовался. С Машкой было гораздо веселее. С виду не особо симпатичная, она с лихвой компенсировала это бойким нравом и весёлым характером.

      Покончив с «похоронами», мы вроем направились к Михалычу. Тот, словно ожидая нас, курил на завалинке. Анька с разбега запрыгнула к нему:

      – Дед, Миш, дальше расскажи, а? Что было?

      Тот удивленно начал активно пускать кольца дыма:

      – А разве мы не закончили?

      – Нет-нет! – запищала сестра. – Церковник вернулся один! Ты на этом остановился и, мы в баню пошли. Яр, скажи!!

      Я