Первая ночь – дракону!. Дарья Вознесенская

меня ждет сюрприз…

      – А-аа! – верещу, убегая от внезапно появившейся светящийся дряни.

      «Пиу-пиу-пиу», – издевается полупрозрачный сгусток и пытается меня догнать и сожрать.

      – Спасите! – ору неизвестно кому, буквально слетая по лестнице вниз… и ниже… и ниже… Да хоть под землю в местный Ад, только бы не попасться этой штуковине в рот! Если у нее вообще есть рот.

      «Ш-ш-ш», – шипит еще один сгусток, большего размера и более прозрачный, возникший из ниоткуда – буквально из стены! – и бросившийся вслед за мелким.

      – Не трогайте меня! – визжу на самой высокой ноте, вбегая в что-то, что я мельком определяю как холл. Запущенный, как и все здесь. А потом, толкнув массивную дверь – на улицу, на крыльцо.

      Дневной свет бьет по глазам, а я сама ударяюсь обо что-то большое и твердое…

      Мужик! Родненький!

      – Т-там… т-там…– заикаюсь и тычу пальцем в сторону двери, откуда выбежала. Другой рукой вцепляюсь в мужика, только бы он не ушел и не оставил меня один на один с этими смертельно опасными штуковинами. Которые исчезают, между прочим…

      – Что. Там? – уточняет он и пытается оторвать от себя.

      Фигушки.

      Не оторвешь.

      – Летает. Пищит. Прозрачное. Страшное. Убить пытается! – выдаю скороговоркой все данные.

      – В твердыне?

      Ой, а попроще не мог свой замок назвать?

      – Да!

      Ему все таки удается отстранить меня и заглянуть мне в глаза. Не знаю, что он там видит, но на его лице проступает какая-то бесконечная усталость и жалость. И в голосе это же сквозит, когда вздыхает:

      – Только не говори мне, что в твоем родовом гнезде предки не живут.

      Я только и могу, что глупо хлопнуть глазами.

      Но сама же не глупая…

      Предки – это кто-то, кто давно умер.

      Если живут – это как бы умер, но часть осталась.

      И эту часть у нас на Земле привидениями называют…

      – П-привидения? – облизываю пересохшие губы.

      На мгновение переводит взгляд на них и тут же к глазам возвращается.

      – Не оскорбляй предков простонародными названиями, – морщится.

      Привидения, значит.

      А-ааа!!

      Я глубоко и часто дышу, стараясь вернуть себя в состояние оптимистичного равновесия, в котором мне удалось оставаться аж целый час в течение этого утра. А потом пищу, всматриваясь в него:

      – П-почему… почему они хотели меня уничтожить?

      – Уничтожить – вряд ли, – сообщаетс усмешкой. – Может играли, может напугать хотели. Или пошутить. Ты так громко верещала, что даже я вернулся – а им одно удовольствие.

      – Еще бы не г-громко…

      – Они с деревенскими, бывает, так и играют. У тех тоже предки в домах не задерживаются. А твердыня велика. Насколько мал и убог был твой дом, если ты с ними не сталкивалась? А ведь крепость предателей, наверняка, переполнена… Так ты деревенская или благородная? Чьего рода? Или ты даже этого не помнишь?

      Он замолкает, задумчиво меня разглядывая. Прям чувствую, что с языка у него снова готовится