Поля. Василий Николаевич Волегов

ероя. Он оттолкнулся от земли и, превозмогая боль, оторвал кусок плоти на спине, которая уже начинала срастаться с ужасающей действительностью. Она постепенно поглощала его и проникала в мозг. Он заорал что-то неразборчивое и, сорвав одеяло со спящего в ногах кота, вскочил как ошпаренный. Взгляд носился по комнате, ища объяснения происходящему. Натыкаясь лишь на темноту и вопросительный взгляд кота, он понемногу успокаивался. Глаза возвращались обратно на орбиту. Через некоторое время, пребывания в прострации, наш герой дернулся от неожиданно сработавшего будильника и окончательно вернулся в реальность с шумом октябрьского дождя за окном и пронзительным чувством дежавю где-то под левой лопаткой. Хотя последнее могло быть всего лишь следствием неудобного матраса. Сей факт, впрочем, не исключал того, что это уже наверняка было.

      – Вставай. Опаздываем, – проворчал он коту и, не спеша, начал натягивать брюки. – Опять все в шерсти, – посмотрел он на кота, а кот на него. – Ладно. Подъем говорю.

      Упустив несколько необходимых действий по приведению себя в норму, он перекочевал за кухонный стол. Завтрак продвигался медленно и лениво. Он как будто ждал, что за окном закончится дождь, и, как по мановению волшебной палочки, все рассосется. В данный момент под «все» он находил бытие. Перерождение – вот, что было ему необходимо сейчас. Ну, или, как минимум, крепкий чай. Кот, сидящий рядом на стуле и мирно дремавший, никак не разделял взглядов человека. Может быть по тому, что осторожнее надо быть с желаниями, чтобы потом мирно не дремать на кухне, рано утром, рядом с человеком, который и имени то твоего настоящего не знает, а может просто по природной вредности. Тем не менее, чаепитие с сансарными баранками себя исчерпало. Наш герой продолжил углубляться в тему своего дела, без конца слоняясь по квартире, что-то говоря, споря с кем-то невидимым, и постоянно взъерошивая волосы. И это только с точки зрения кота. Что уж там говорить о простых смертных.

      – В поля надо идти. Нет. Да. В поля надо идти, – повторял он. – Там все понятно будет.

      Он посмотрел на кота. Кот, уловив знакомые звуковые колебания, притворился фарфоровым и начал отбрасывать такой блеск лоснящейся шерстью, что человек понял, на его поддержку можно не рассчитывать и валить подобру по здоровью в свои поля пока не прокляли. Провоцируя человека на мануал, в виде поглаживаний, кот безжалостно лез под ноги, не давая пройти.

      – Долгие прощания, лишние слезы, – сказал человек и, указав коту путь куда-то в стену, захлопнул дверь.

      – Совсем с ума сошел, – сказал кот, как всегда подвергнув критике направление перста указующего, и пошел досыпать необходимую дневную норму.

      Внутри улицы было промозгло и сыро. Его глаза тщетно выбирали смыслы происходящего. Мотивы ветра также не внушали оптимизма. Дойдя до угла дома, он повернул и оказался посреди поля. Это была одна из его уловок – оказываться там, где он хотел быть. Волшебство, не волшебство, но вот то, что он был не обычный человек, в обще – принятом понимании этого слова, это точно. Может, дело было в его широкополой шляпе, а может быть в том, что он был вовсе не человек, а всего лишь мысли кота. Да, да. Он был воображением того самого кота, который остался дома и мирно дрых на диване. Осознание этого ему никак не мешало. Наоборот, «Было в этом что-то», – как говорил он сам. А может быть, кот про него это думал. Нашего героя звали Хозяин – это фамилия. Или Хозя. Но так как у котов хозяев быть не может, если они сами конечно их не выдумают, то нашего героя и вовсе не существовало. Ну, это и не важно. Мы тут дело распутываем, а не выясняем: кто кем является, и, что делать, если тебя нет. Как бы ни хотелось не вникать в суть дела, оно все равно настигнет, и придется распутывать все нити, искать следы, мотивы, причинно – следственные связи и тому подобное.

      Поле было готово. Он приготовил все, что необходимо ему для работы. Место преступления было воссоздано с ювелирной точностью. Осталось понять мотивы. Как не крути, мотивы могли быть самые неожиданные и, вообще, любые. Через некоторое время, и концерт с бубном и травами, он пришел к неутешительному выводу.

      – Что же это за преступление против искусства, если его уже давно не существует? Глумление над мертвым? – рассуждал он.

      Надо сказать, что Хозяин занимался самыми сложными делами. Такими как: поиск оптимизма в замкнутом пространстве в условиях дикой клаустрофобии, поиск уверенности в завтрашнем дне, поиск смыслов в бесконечности бессмысленных глаз, и так далее, и тому подобное. Список можно продолжать очень долго, но сейчас не об этом.

      В записке с призывом о помощи, и одновременно заказом, которую он обнаружил воткнутую в дверь, говорилось: «Если в вас осталась хоть капля человечности, прекратите эти преступления против искусства. Я так больше не могу. Помогите. Всегда ваша бездоказательно существующая совесть. P.S.: оплата после выполнения. Не обижу».

      – Ведь умеют подход найти. И не откажешь, – с грустью и недовольством пробормотал Хозяин.

      Он знал, что аноним еще проявит себя. Причем долго ждать не придется. Об этом говорил многолетний опыт подобных дел. «Скорее всего, это крик о помощи самого преступника», – подумал Хозяин.

      Кот проснулся, открыл глаза и увидел,