Мои порочные преподы. Юлия Гауф

династии Снежинских так много потеряла сегодня.

      Все потеряла.

      Пора идти и трахаться.

      Внезапно понимаю, что стою у перил и нахожусь в шаге от истерики.

      Ярослав стоит у перил напротив, он тоже не в духе, между нами живой поток, кучами ходят люди, ему одиноко, мне очень.

      Шмыгаю носом, двумя руками стираю слезы, нарезками между кадрами чужого веселья собираю его.

      Ах, какая женщина, мне б такую – в голове засел его чертов голос.

      Ярослав распахивает безупречный пиджак. Ерошит гладкие волосы. Задирает голову и смотрит наверх, на балкон второго этажа.

      И не двигается.

      Он эталон стиля, статуя выпускника Лиги плюща. В Атлантическом городе через годик-другой будет красоваться знаменитый отпечаток его руки, рядом с оттиском ладони Фрэнка Синатры.

      Целеустремленный, богатенький красавчик – это про него.

      А в моем мире чудес не бывает.

      Ярослав медленно, словно взгляд мой чувствует, поворачивает голову.

      Стоим и смотрим друг на друга, нас делит лестница. До дрожи хочу броситься к нему.

      Секунда, другая, третья – отвожу глаза. Три, два, один – по оставшимся ступенькам бегу вниз.

      Не успеваю смешаться с толпой, как он преграждает мне путь.

      – Есть предложение, – Яр кивает наверх, на балкон. – Я за тебя объяснюсь с Серёгой. А потом мы возьмём шампанского. И рванем с тобой на набережную.

      – А зачем с ним объясняться? – по черной ткани его костюма радужными пятнами расплываются огоньки светомузыки, внутри меня все нервно скачет в такт. – Я ему должна что-то?

      – Я должен.

      – Вы друзья?

      – Да.

      – Самые лучшие?

      – Самые-пресамые.

      Самый-пресамый лучший друг с бесстрастным лицом вырастает помехой справа. На меня они уже не смотрят, пристально изучают свою дружбу.

      Разворачиваюсь, иду к выходу.

      Ну я же не дура, по ним двоим видно всё. Мечта их сбудется, они будут лучшими адвокатами в городе, им станет тесно, рванут в столицу, там женятся на позолоченных львицах, а здесь просто молодость, просто девочки, просто так вышло, прости, я тебя больше не люблю.

      Или Димин вариант для таких, как я – учебники, Ева.

      – Мне там тоже надоело, – наваждением звучит голос Сергея, едва выхожу на крыльцо.

      Я захлёбываюсь, свежим воздухом.

      – Я домой пойду, – проявляю твердость.

      – Может, лучше со мной побудешь?

      – Зачем?

      – Про кольцо не шутка, – он разворачивает меня к себе. За подбородок поднимает мое лицо. Неотрывно смотрит в глаза. – Правда, в машине лежит. Фамильное. Бабушка так и сказала – Серёженька, вот встретишь девушку, которая тебе имени своего назвать не захочет – знай, ты судьбу свою нашел. Женись, не думай.

      – Резвая бабушка, – на его серьезный взгляд улыбаюсь, разговор в таких тонах, без его дерзкой ухмылочки мне не нравится, я же знаю, он мне на уши вешает лапшу. – Если тебе даже имени не назвали, Сереженька, – встаю на носочки и повторяю жест, двумя пальцами удерживаю его подбородок, – то запросики надо сбавить. Спасибо, и передай бабушке…

      – Не получится.