Передышка не бывает долгой. Юрий Никитин

большой!

      – Зубки не сломай, – посоветовал Мрак. Он перевел взгляд на ее плечо. – Ишь, засмотрелся… Ну да, муравьям только дай сладкое.

      Кузя, засунув голову петуха в рот, невнятно промычала:

      – Он не му… не му… равей.

      – А кто?

      Она вытащила изо рта голову петуха, гребня уже лишился, ответила внятнее:

      – Выползает только муравьем… А сам лежит, придавленный…

      – Ага, – сказал Мрак. – Это же здорово! Лежи себе, а муравьем бегай где хошь и сколько хошь!.. И никто даже прихлопнуть не могет!.. Не жизнь, а сплошное удовольствие!

      Кузя сказала жалостливо:

      – Что хорошего, даже лизнуть не может, посмотри, как смотрит!

      – Это хорошо, – сказал Мрак. – Тебе больше будет. Подумаешь, муравей!.. А вдруг жрет, как хомяк?

      Кузя мотнула головой, но ответить не смогла, засунув петуха наполовину в рот, щеки раздулись в стороны, сама стала почти хомяком.

      – Ешь-ешь, – сказал Мрак, – не торопись. У нас еще есть время.

      В мешке началось шевеление, словно Хрюндя устраивается поудобнее, но она высунула сонную морду с заспанными глазами, посмотрела лениво, что-то пробурчала.

      Кузя сказала быстро:

      – Иди сюда, поиграем!

      Хрюндя посмотрела на горячий песок, накаленное небо, воздух вообще обжигает, попятилась и спряталась в мешке.

      – Ей бы под корягу, – сказал Мрак. – Большую и мокрую. Ладно, поедем дальше. Говоришь, уже рядом?

      Кузя энергично закивала, торопливо вскочила. Мрак умело свернул скатерть, сунул к Хрюнде, пусть той будет мягче.

      Кузя послушно вскинула руки, Мрак подхватил ее под мышки и усадил на конскую шею, тут же поднялся в седло и придержал Кузю, что старалась дотянуться до конской морды и поцеловать в мягкие розовые ноздри.

      И снова горячий ветер в лицо, а под копытами сухой треск. Кузя высунулась вполглаза из-под плаща, указывает пальчиком.

      Мрак увидел впереди быстро вырастающую в размерах скалу, огромную и ржавую, словно из железа, простоявшего здесь тысячи лет. И все вокруг посыпано ржавчиной, от края и до края, ничего больше, только валуны и мелкие обломки скал.

      Кузя повертела головой, пискнула:

      – Муравейчик… а дальше?

      Мрак ждал, ничего не услышал, как ни прислушивался, а Кузя тяжело вздохнула и сказала упавшим голосом:

      – Он вот под той скалой.

      Мрак тронул повод, посылая коня вперед шагом, всмотрелся внимательнее.

      – Ого, да это сплошной камень! Да еще на каменной плите верст в сто в длину. Понятно, почему не выбраться… Говоришь, еще живой? В самом деле?

      Кузя сказала жалобным голоском:

      – Да. Но ему там очень плохо. Видишь?

      Она показала ему руку, там муравей выбежал с ладони на локоть, быстро-быстро замолотил сяжками по воздуху, что-то растолковывая, сам даже подпрыгнул пару раз, как понял Мрак, от возбуждения.

      – Че он щас?

      – Показывает, – сказала Кузя. – Ох, ты куда…

      Муравей