Зигзаги судеб и времён (Из записок старого опера). Александр Крупцов

В курене воцарилась гробовая тишина, прерываемая жужжанием мухи на окне и тихими вздохами Лизаветы, которая сидела на припечье, положив свои натруженные смуглые руки на колени.

      После долгой паузы дед Воробей плаксиво, с горечью в голосе сказал:

      – Лександра, а дед-то, наприклад, мог стать генералом. После лазарета я возвернулся в свой полк, стоявший под Вильно. Бои с германцем были дюже тяжёлые. И вот наш сотник послал мене, друзьяка маво односума[104] Шандыбу Митрия и ешо троих казаков нашей сотни в дозор. Мы медленным шагом двинулись в сторону речушки Вилии. И тамаки мы услыхали выстрелы. В одночас поскакали намётом туда и у реки увидали германский уланский разъезд. Оне окружали наши орудия. Батарейцы с фейерверкером[105] отбивались из последних сил. Вот тут-таки мы подсобили им и сразились с германцами. Отбили батарею казаков и фейерверкера. В этом бою германский улан[106], анчихрист проклятый, палашом омахом[107] саданул мене по голове. Кровишши вытекло немало, ажник ноги от слабости заплетались.

      Вокат в нашу сотню прибыл новый командир полка. Пузатый такой, стекляшками своими на носу поблёскивает. Подзываеть мене к собе, оскаляется и гутарить великатно[108]:

      – Ну, герой, пойдёшь к мене ординарцем? Как твоя хфамилия?

      Хитнулся[109] я, дюже слабый был, но дубочком стою[110], и вот тут-таки обмишулился[111], гутарю: «Авдотья Ивановна, Ваш брод[112]».

      Поруха вышла[113], да и токо. У нас, казаков, под фамилией разумели супружницу, жонку. Супружница-то моя была Авдотья Ивановна, царство ей небесное. А наш командир полка был новенький из Петербурга и не знал этого. Посмотрел он на мене как-то странно, потёр свои стекляшки и гутарить:

      – Ну што, казак, ступай в сотню, видимо дюже тяжёлая у тобе рана!

      Да-а-а. Вот так, стал бы я ординарцем, а там – глядь, и генералом мог бы стать. Вот я и разумею, што полковнику не пондравился мой вид. Я-то был после ранения в ентом бою наопаш[114], голова рудыми лахунами[115] перевязана и шатало мене, як будылья[116] на ветру. Ну, Лександра, як ентать сгутарить? Ах, да, за ентот бой мене и друзьяку Шандыбе Митрию дали Егория.[117]

      – Дедуня, а где твой Георгиевский крест? Сохранил ты его?

      Дед Воробей опустил голову и долго молчал. Потом поднял на меня глаза, полные слёз, и с горечью стал рассказывать:

      – Да-а-а. Лександра, ентот Егорий и другие медальки я хранил ажник до двадцать первого году. Вокат в сочельник в нашу станицу прискакала казачья полусотня. Вечор в наш курень заходит урядник[118] с казаком. Ентот урядник дюже смердит[119], как старый крёх[120]. Зашёл он в горницу, осмотрелся, выставил ногу свою в грязном сапожище, хлопает хлыстом по холяве[121], усы свои рыжие, как котейка, распушил,

104

Односум – близкий однополчанин.

105

Фейерверкер – унтер-офицер артиллерии Российской империи.

106

Улан – лёгкий кавалерист, вооружённый пикой, саблей и т. п.

107

Омахом – с размаху.

108

Гутарить великатно – говорить вежливо, деликатно.

109

Хитнулся – пошатнулся.

110

Дубочком стоять – стоять навытяжку.

111

Обмишулился – ошибся; дал маху.

112

Ваш брод – благородие.

113

Поруха вышла – ошибка, промах, оплошность вышла.

114

Наопаш – одет в накидку, не надевая в рукава, не застёгиваясь.

115

Рудыми лахунами – кровавыми тряпками.

116

Будылья – сухие стебли сорных трав.

117

Егорий – Георгиевский крест.

118

Урядник – офицерский чин Российской империи.

119

Смердит – воняет.

120

Крёх – боров.

121

Холява – голенище сапога.