Солитариус. Елена Пя

Под молчаливыми тополями выясняла отношения молодая пара, источая невыносимые душевные муки и бросаясь фразами в духе «Грозового перевала» – убивать друг друга даже в любви люди во все времена умели хорошо.

      Темнота по другую сторону дорожки сгустилась и выхаркнула на Дрозда три скрюченные фигуры.

      – Ю-ю-юноша, – резанул по слуху дребезжащий, как жесть под тупым ножом, голос. – Славный юноша, хочешь, погадаю тебе?

      – Эй, не пугай мальчика, старая! Глянь: он и так едва жив со страху!

      Дрозд пошёл быстрее – а казалось, что стоял на месте.

      – Ничего-о, пусть… Время-то всё равно своё возьмёт. Время всё разрушит – и молодость, и чистоту. Все мы – разорители, так что, хороший мой, не вороти носик! Все мы голодные… Я свою душу прожевала давно, одна труха осталась – и твою так бы и сгрызла, только волю дай! Но ты и сам, сам… – Пальцы у старухи, несмотря на погоду, оказались сухими и колкими, как тростинки. – Болит душенька, а? Болит, бесится, кипит жёлчью, ядом изошла… Знаешь, что такое жизнь? – Она прикоснулась к цветам. – Распад. Разложение. Вот и вся правда, другой нет. Однажды будешь на моём месте, как я, с золой в груди!

      Её злорадный хрип долго нёсся Дрозду вдогонку, словно запутался песком в волосах и набился за шиворот. Синий василёк, который трогала полоумная ведьма, скорчился и почернел, как мученик на костре. Замелькали в тумане сознания улицы, арки, фонари, светофоры, подземные переходы…

      Дрозд не знал, сколько истекло времени, прежде чем он очнулся возле маленького парка в незнакомой части города. Ночь тихо истончалась, но дождь не унимался, словно вспомнил свою июльскую удаль. Прислонясь щекой к холодной решётчатой ограде, Дрозд просунул руку между прутьев – пальцы защекотала ветка осины, уже совсем облетевшей, продрогшей и ищущей немного тепла. Пахло влажной листвой, землёй и железом. Сквозь шёпот ветра слышалось, как в недрах парковой рощи, в пруду, ныряют и крякают утки.

      Потом совсем рядом прошуршали колёса, и участливый голос спросил:

      – Вам плохо?

      Он обернулся и увидел девушку в инвалидной коляске, а за её спиной – зелёный забор и распахнутые ворота. Одета девушка была по-домашнему, закатанные рукава рубашки обнажали тонкие предплечья, а из-под пледа, укрывшего колени, виднелись махровые тапочки. Предутренние огни мягко, будто кисточкой археолога, сметали тени и клочья тумана с округлого лица и собранных в косу волос, непокорно курчавящихся на лбу.

      Глаза были строгие, не подходящие ко всему остальному.

      Кажется, про кого-то Дрозд не так давно уже думал почти такими же словами.

      Глава III. О русалках и синих птицах

      – Пойдёмте, – сказала девушка, не дождавшись ответа, и махнула рукой в сторону ворот.

      Дрозд не двинулся с места, нахохлившись и встряхивая мокрой чёлкой.

      – Вы бы видели себя со стороны, – девушка сокрушённо покачала головой. – Что вы там прячете? С вами приключилась беда?

      – Это цветы, – буркнул Дрозд, косясь на печального вида букет, который