Трое из Леса. Вторая трилогия. Юрий Никитин

сказал страшное Слово Подземного Огня. Внутри на миг стало ослепляюще жарко, и тут же ощутил тоскливую пустоту, словно нечто выгорело в груди, а ноги задрожали, перед глазами заплясали огненные мухи.

      Как сквозь густой туман услышал насмешливый голос кого-то из челяди:

      – Вишь, как сомлел гость… Это не гусей жрать в три горла.

      – Да, слабоват…

      А третий голос вскрикнул испуганно:

      – Смотрите!..

      Олег, сжавшись, ожидал подземного грохота, когда с треском рвется гранитная ткань земли, ее плоть и кости, ожидал толчка, могучего крика боли, а затем волны сухого жара… но ничего этого не было. А яркие мухи стали мельче, растворились, и теперь он видел, как совсем близко от постоялого двора застыли три каменные скалы. Они еще сохраняли очертания людей, но это были скалы, могучие гранитные скалы. Лунный свет холодно и мертво освещал блестящие покатые плечи, массивные головы, но это просто отполированный гранит…

      Донесся возбужденный голос старого колдуна:

      – Получилось!.. Как раз как я хотел!

      И голосок его юного помощника, теперь уже пугливый и подобострастный:

      – Вы уничтожили их… превратили в скалы!

      – В камень! – выкрикнул колдун счастливо. – В камень!

      «А может, это не я, все-таки он, – подумал Олег неуверенно. – Хотя вряд ли, из меня будто душу выдрали. Только вот не провалились в подземное пламя, а все наоборот – застыли прямо на дороге. На расстоянии полета стрелы от дома, почти сразу за оградой… которой нет. Нет, лучше помалкивать. За колдуна княгиня заплатит, ему же расхлебывать самому, а Мрак еще и добавит.

      Наверное, все-таки наши заклятия смешались, вот так и получилось… Хотя тоже вряд ли. Нечего себя успокаивать, надо сказать правду хотя бы молча и самому себе: землю растрескивать и то не всегда получается, а всему остальному так еще учиться, учиться и учиться!»

      Несколько человек, осмелев, бросились к окаменевшим великанам. Остальные бродили по двору, с удивлением и трепетом рассматривали распластанные туши гигантского Змея. Женщины торопливо засыпали черную кровь песком, получалась вязкая грязь, пахло гадостно, на обувь налипало хуже глины, у кого-то оторвало подошву, там стояла ругань.

      Радко вскарабкался на спину чудовища, старательно хекал, вырубая самую толстую иглу гребня. Лезвие топора разбрасывало короткие злые искры, сухие осколки кости вжикали со злым свистом.

      От пристройки послышались неуверенные шорохи. Дверь качнулась и с грохотом упала. За ней стоял, держась за дверной косяк, высокий человек, обнаженный до пояса, лохмотья волчовки висели на ремне. Черные волосы слиплись и закрывали лицо, справа торчали дыбом. Его раскачивало, грудь поднималась и опускалась, словно нагнетал воздух в кузнечный горн, где куют ему секиру. Правая бровь была рассечена, потемнела от крови, волосы слиплись и торчали над глазом, как багровый гребень.

      Он отпихнулся, пошел в их сторону. Олег со страхом увидел, как сильно избит оборотень. По всему телу темнели кровоподтеки,