Головастик из инкубатора. Олег Сукаченко

делам! Да к тому же сознавать при этом, что и сам ты являешься такой же маленькой частицей огромного прекрасного мира, который был создан задолго до тебя, и останется, даст бог, после… И еще ничего не зная о Всевышнем, я чувствовал его присутствие и в каплях по-отечески омывающего мою счастливую рожицу дождика, и в дуновении ласкового, как дыхание матери, ветерка!

      Мне и самому порой хотелось стать каким-нибудь майским жучком или, на худой конец, любопытным комариком, чтобы летать себе беззаботно над землей и получать удовольствие от той невероятной красоты, которая открывалась моим глазам! Единственное, что меня удерживало от превращения – это небольшая продолжительность жизни этих насекомых – все-таки две-три недели, как не крути, маловато будет для того, чтобы до конца прочувствовать всю благодать окружающей тебя Вселенной…

      Я мог подолгу отслеживать передвижения какой-нибудь бархатистой гусеницы (благо ползала она, мягко говоря, не очень шустро и это не стоило мне большого труда), или же с превеликим усердием пересчитывать количество разноцветных камушков на дне неглубокого ручья. Все повергало меня в сильнейшее изумление и трепетный восторг! Это же надо, сколько живописных вещей вокруг нас разбросано, а мы отказываемся их замечать! Мне кажется, проистекает сие от того, что взрослые видят все как бы слишком общо, в целом. А дети очень скрупулезны в своем исследовании нового для них мира, их больше интересуют детали. Они замечают каждую мелочь, и ничто не ускользает от их напряженного внимания!

      Взять, к примеру, ту же изнеженную ничегонеделанием гусеничку, да положить ее на вечно кипящий строительными работами муравейник – что с ней станет? Ведь ничего хорошего эту модницу в зеленом наряде не ждет. Утащат ее мураши-разбойники в свои мрачные подвалы, и поминай, как звали красавицу! А что, если попробовать стравить каких-нибудь более воинственных насекомых друг с дружкой? Будут ли они сражаться за свое место под солнцем?

      В общем, решено: надо устроить гладиаторские бои между какой-нибудь агрессивной саранчой! Она все равно противная и вредная – ее не жалко. Кроме того, небольшая войнушка среди насекомых очень взбодрит кровожадных ребят-октябрят, падких до хлеба и зрелищ! Я поделился с ними своими анти-пацифистскими соображениями, и они полностью одобрили мой несколько жестокий, а потому – необычайно привлекательный для них, план!

      Помню, мне даже пришлось серьезно подраться, вы не поверите, за насекомое! Я увидел эту саранчу издалека, когда наш отряд еще только подходил к лагерной столовой. Она сидела на форточке, угрожающе помахивая своей огромной саблей. Это был очень ценный экземпляр, призванный скрасить нам приближающийся послеобеденный отдых (в тихий час мы решили организовать нешуточные разборки между представителями этого вида насекомых, и несколько особей уже сидело в банках, дожидаясь своей участи). Приняв все необходимые меры предосторожности (как бы не отсекла сабелькой что-нибудь!) я храбро полез наверх.

      Бац! –