Светорада Золотая. Симона Вилар

А были у самого устья Днепра, продавали там рабов, а так же воск и пушнину местным тиверцам.

      Ипатий при этом что-то крикнул корабелам на греческом. На корабле засуетились, потом ответили на том же языке. И княжна все поняла:

      – Ты считаешь вольных тиверцев[29] разбойным племенем? А они торгуют с нами.

      Ипатий улыбнулся:

      – Мне отрадно, что дочь Эгиля Смоленского обучают благозвучному языку Византии. А о тиверцах я спросил, потому что скоро стану правителем Херсонеса, града у моря, какой вы называете Корсунем. И мне надо знать, кто грабит суда у побережья. Видишь, какие важные дела у меня, Светорада. Что ты на это скажешь, дочь смоленского правителя?

      Она пожала плечами под малиновым бархатом плаща. Но потом ответила на довольно неплохом греческом:

      – Скажу, что загостился ты у нас, спфарий.

      – Верно, княжна, но только от тебя это зависит, сколько я еще пробуду в Смоленске.

      Взгляд Светорады через плечо мог означать все что угодно – и обещание, и иронию.

      Вскоре впереди, на подступах к Смоленску, стали появляться срубы сторожевых вышек. Службу здесь несли воины князя, следившие за порядком на этом участке реки. Ну, а там где дружинники, уже не боязно селиться и простому люду. По пути им то и дело попадались хижины рыбаков, у берегов покачивались их лодочки, на причалах у реки сидели ребятишки с удочками. И все они радовались, узнав в нарядной всаднице Светораду. Княжну одно появление которой несло удачу.

      Но в этот раз повезло как раз Гуннару Хмурому. Он еще не понял это, когда на реке показалось очередное судно, а княжна сказала:

      – Смотри, Гуннар, никак варяги плывут.

      Хмурый сперва просто смотрел, еще не зная о своей удаче. Ну вот плывет еще одно длинное гребное судно с его старой родины. Выпячивается под легким ветром полосатый парус, на бортах видны яркие круглые щиты, а резная голова на переднем высоком штевне выкрашена в красный цвет и украшена выточенными острыми ушами. Как у волка.

      В следующий миг сердце Гуннара резко забилось и он натянул поводья коня.

      – «Красный Волк»!.. – почти выдохнул он и машинально схватился за амулет Тора[30] на груди.

      Вот уже шестнадцать лет Гуннар жил в Смоленске, но не забыл лучший корабль своего отца Кари Неспокойного. Некогда Кари и Эгиль вместе ходили в походы, потом Эгиль добился власти в Смоленске, а Кари два года служил ему на Днепре. Здесь же и был стрелой разбойника-ушкуйника, а его верные хирдманы[31], после того как Эгиль отомстил за их предводителя, пожелали вернуться на родину. Гуннару тогда было тринадцать и Эгиль вызвался оставить сына друга у себя в обучении. Обычно полагалось, чтобы ребенка воспитывал тот, кто ниже по положению, однако Эгиль и Кари прибыли на Русь простыми бродягами и Эгиль не считал, что уронит свою честь решив позаботиться о сыне павшего друга. Потому хирдманы и уплыли без Гуннара, хотя и обещали однажды вернуться. И вот… Хмурый варяг не ошибся – он узнал корабль отца!

      Сейчас он ударил

29

Тиверцы – южнославянское племя, обитавшее между Южным Бугом и Днестром.

30

Тор – бог битв у древних скандинавов.

31

Хирдманы – воины в отряде; хирд – боевой отряд викингов.