Сила защитников. Ангелина Евгеньевна Крылова

как будто их непрерывно ломают, каждую косточку, потом эта боль плавно перетекала в режущую, как будто с пальцев живьем снимали кожу, затем нервы, а затем дробили кости. После всего этого наступало затишье, пальцы будто помещали в лед, но это было всего на несколько секунд, затем их будто поджигали, и все сначала. Эта боль была еще хуже, чем прожигание.

      – Где Филиппа?! – кричал он, хватая мой последний палец.

      – Ее нет! Она не тут! Мы не нашли ее! – отчаянно закричал я, только чтобы он не прожигал мизинец, только чтобы я не терпел все это вновь.

      – Кто мы?!

      – Я… папа! Папа!

      – Николас? – подала голос Зирель. – Значит, он тут?

      – Да!

      – А Филиппа где?

      – Не знаю! – провыл я.

      – Что вы собирались делать? Вы собрали армию? – наступал Тома.

      – Нет… я не знаю…

      – Жги еще один! – властно приказала Зирель.

      – Нет, нет, прошу, не надо!

      Я лишился мизинца. Теперь вся кисть левой руки была непригодна.

      – Малыш, да у тебя пальцы кончились! За вторую руку будем приниматься или по-хорошему все скажешь? – язвил Тома.

      – Я не знаю… мы должны были привести Филиппу… Парельо отправился искать Артоса… но мы не знаем, нашел или нет… я ничего не знаю!

      – Отлично! Армия Артоса! Уводи пацана, он бесполезен! Все, что нужно, мы узнали.

      Тома отстегнул меня от стула и потащил в темницу. Кисть нестерпимо болела, я не чувствовал ничего, кроме этой боли. Я даже нормально ходить не мог. Он кинул меня на сырой, прогнивший и заросший плесенью пол. Я свернулся калачиком и принялся тихо плакать и поглаживать левую руку, от прикосновений боль удваивалась, от нее никуда не деться, был только один выход, но я не мог этого сделать.

      Внезапно мне послышалось шевеление совсем недалеко от меня. Я испуганно обернулся, в углу что-то лежало, похожее на большой мешок, но в темноте невозможно было разобрать. «Мешок» зашевелился еще раз, и из него вырвалось что-то похожее на бурчание или хрип. До меня дошло. Когда Зирель притащила меня, Тома кого-то пытал за дверью, и, видимо, меня поместили за эту же самую дверь, к бедному узнику. Я осторожно подполз к нему, стараясь не двигать омертвевшей рукой.

      – Эй, вы в порядке? – тихо спросил я. – Скажите что-нибудь? Вы живы?

      – Ма… Мартин… Мартин, – прохрипел несчастный.

      – Да, это Мартин.

      – Уб… уб…

      – Что? Я не понимаю…

      – Убей меня!

      Холодная дрожь пробежала по всему моему телу. Я понял, кто передо мной лежал. Трясущейся рукой я поднял голову незнакомого человека и кое-как направил ее на свет. Слезы покатились из моих глаз, мне хотелось кричать, биться в истерике, забыться, но ни в коем случае не находиться здесь, рядом с обреченным на смерть человеком. Его лицо было мокрое, в холодном поту, глаза не открывались, мокрые волосы прилипали ко лбу, и я бережно их убирал, но от каждого моего прикосновения он начинал болезненно