Вознесенная грехом. Кора Рейли

то была бы в безопасности. Но я научилась игнорировать свой внутренний голос, инстинкт, унаследованный от отца, потому что не должна была замечать опасности нашей жизни.

      Маленькие дети быстро понимают, что, пряча глаза от беды, ты не защитишь себя от нее. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы усвоить этот урок.

Мэддокс

      С самого первого момента, как я увидел Белоснежку, она врезалась в мою память. Каждую чертову ночь образ ее обнаженного тела мучил меня и основательно сводил с ума.

      Порой я просыпался, чувствуя ее вкус на языке, и был почти убежден, что и впрямь зарылся языком в ее, несомненно, красивую киску. Черт, я еще не видел ни сантиметра этого легендарного тела и уж тем более не прикасался к нему. Но я обязательно сделаю это, даже если для этого придется надкусить отравленное яблоко.

      Такого парня, как я, никогда бы не подпустили к Белоснежке. Я отнюдь не был гребаным неудачником. Я собирался стать президентом мотоклуба «Тартар», следуя по стопам моего дяди – нынешнего президента. Но в глазах Белоснежки и ее чертова отца, Луки Витиелло – главы итальянской мафии всего Восточного побережья, этот факт делал меня самым низшим отбросом на земле. Я был маленьким мальчиком, которому едва исполнилось пять лет, когда у меня отобрали привычную жизнь. Как сын президента отделения мотоклуба «Тартар» в Нью-Джерси, уже с юного возраста я видел много неприятных вещей. Как братья по клубу средь бела дня трахались со шлюхами посреди клуба, устраивали жестокие драки и перестрелки… но ничто из этого не оставило такого следа, как та ночь, когда глава нью-йоркской мафиозной Семьи зверски убил моего отца и его людей.

      Этот ублюдок в одиночку уничтожил целое отделение нашего клуба.

      Зачеркните это.

      Не один, а с помощью чертова топора и ножа для сдирания шкуры. С тех пор крики моей умирающей клубной семьи преследовали меня по ночам, как эхо воспоминаний, от которых я не мог избавиться, пока не выпивал количество алкоголя, способное убить слона. Эти образы разжигали мою жажду мести.

      Мести, которую я осуществлю при помощи избалованной принцессы Нью-Йорка – Марселлы Витиелло.

      Глава 1

Мэддокс

      Мэддоксу пять лет

      Я сидел на полу мотоклуба и крутил пустую бутылку из-под пива, от которого мои ладошки были липкими. Когда я поднес пальцы ко рту, чтобы лизнуть их из любопытства, то скривился. Горький, гнилой вкус распространился по языку, прилип к деснам и горлу. Я сплюнул, но неприятный привкус так и не исчез.

      Комната была заполнена дымом от сигар и сигарет, отчего нос немного чесался, а сопли иной раз становились темными.

      Я продолжал крутить бутылку, потому что больше играть было не с чем. Все мои игрушки остались у мамы, но вчера папа забрал меня от нее, и они снова накричали друг на друга, как и всегда. Папа дал маме пощечину, оставив на ее щеке красный след, и с тех пор был не в духе. Я всегда держался от него подальше, когда у него было такое настроение. И сейчас он орал на кого-то в трубку.

      Поп, его правая рука, обычно играл со мной, но в этот момент он сидел у барной стойки и целовался с какой-то блондинкой. Другие байкеры сидели за столом и играли в карты. На самом деле они не хотели, чтобы я им надоедал. Когда я спросил, можно ли понаблюдать за их игрой, один из них толкнул меня так, что я свалился на задницу. Копчик до сих пор болел в том месте, на которое я приземлился.

      Раздались громкие шаги. Дверь мотоклуба распахнулась, и один из про́спектов[1], спотыкаясь, вбежал с широко раскрытыми глазами.

      – Черный лимузин.

      Все резко вскочили, будто эти слова были секретным кодом. Я повернулся к отцу, который раздавал приказы так громко, что брызгал слюной. Я не понимал, что такого плохого в черной машине. Раздался крик, сначала пронзительный, а затем хриплый. Я снова посмотрел на дверь и увидел, как про́спект рухнул вперед с топором в затылке, раскалывающим его, как спелый арбуз. Мои глаза округлились, бутылка выпала из рук. Кровь про́спекта забрызгала все вокруг, когда вытащили топор. Он оставил в черепе настолько глубокую рану, что виднелись мозги. «Точь-в-точь как арбуз», – снова подумал я.

      Отец подбежал ко мне и схватил за руку железной хваткой.

      – Спрячься под диваном и не выходи! Ты меня понял?

      – Да, сэр.

      Он толкнул меня к старому серому дивану, я упал на колени и заполз под него. У меня заняло немало времени, чтобы залезть под сиденье, где я едва помещался, но все же мне удалось лечь на живот, лицом к входной двери и комнате.

      Крупный мужчина с безумными глазами ворвался внутрь с ножом и топором в руках. Я затаил дыхание, когда он зашел, рыча, как разъяренный медведь. Он с силой ударил ножом папиного казначея, который потянулся за пистолетом. Слишком поздно потянулся. Казначей упал прямо перед диваном, уставившись на меня вытаращенными глазами. Под его головой начала натекать лужа крови.

      Я отполз чуть назад,

1

  Prospect (англ.) – человек, желающий вступить в ряды членов мотоклуба, кандидат.