Я – телохранитель. За пригоршню баксов. Владимир Гриньков

рублей. Маша с таким тщанием, почти детским, всё проделывала, что не оставалось никаких сомнений – волнуется донельзя, тянет время, чтобы хоть немного освоиться в новой обстановке. Китайгородцев никогда прежде не встречал таких застенчивых журналистов. И подвыпивший Марецкий всё прекрасно понимал. Смотрел на девушку с прищуром. Под этим взглядом она, кажется, терялась ещё больше.

      Наконец осмелилась поднять глаза на сиятельного Марецкого и спросила неуверенно:

      – Начнём?

      В ответ Марецкий благосклонно кивнул. Он был похож на многое познавшего в этой жизни мэтра, готового передать свои знания поколению молодых, еще не оперившихся птенцов-последователей.

      Маша щёлкнула кнопкой диктофона.

      – Игорь Александрович! – произнесла она почти торжественно. – Что для вас музыка?

      Китайгородцеву показалось, что во взгляде Марецкого промелькнула усмешка, но ответил он серьёзно:

      – Музыка – это философия. Да-да, именно философия, – проявил настойчивость Марецкий, будто с ним кто-то пытался спорить. – Потому что философия – это прежде всего объяснение жизни. А музыка как раз и объясняет нам самих себя. Объясняет то, что творится в душах людей. Она звучит внутри нас, она – часть нас самих, она и есть наша сущность…

      Он сделал паузу. И Маша, и Китайгородцев ждали продолжения. Но Марецкий вдруг спросил у девушки:

      – Вам действительно хочется слушать всю эту ахинею?

      Маша вздрогнула и покраснела. Растерялась, не зная, что ответить.

      – Ну что за вопросы такие? – вздохнул Марецкий и печально посмотрел на собеседницу. – Что для вас музыка? Каковы ваши творческие планы? Над чем вы сейчас работаете? Это же все бред, Машенька. Вы где учились журналистике?

      – МГУ, – едва слышно ответила девушка, краснея уже до свекольного цвета. – Факультет журналистики.

      – Так, понятно, – взял инициативу в свои руки Марецкий. – В любом случае выкиньте из головы все вопросы, которые вы заготовили заранее. Оставьте только то, о чём хотели бы меня спросить, но боялись. Или стыдились.

      Он широко улыбнулся, давая понять, что сердиться не будет. Позвал официанта.

      – Нам вина для девушки. Машенька, вам белого или красного? А, ладно, красного. Потом ещё мясного чего-нибудь. Маша, вы не вегетарианка, случайно? Нет? Вот и славно. Значит, мясного чего-нибудь. Салат – такой же точно, как мне принёс. И вот грибы ещё у вас хорошо готовят. Грибы есть? Неси! Так вот насчет интервью, – это уже Маше. – Давайте что-нибудь живенькое соорудим, а? Ну, например, такой вопрос: музыка эротична?

      Маша снова покраснела.

      – Вы вообще откуда? – спросил у нее Марецкий. – Ведь не из Москвы, верно?

      – Из Торжка.

      – Господи, славно-то как – из Торжка! – почему-то обрадовался Марецкий.

      Он уже прилично выпил, и градус его настроения стремительно рвался ввысь.

      – Итак, об эротичности музыки. Знаете ли вы, милая моя Маша, что когда женщина говорит мужчине «да», в пятидесяти восьми процентах случаев, согласно статистике, при