Я – телохранитель. За пригоршню баксов. Владимир Гриньков

потребовал Марецкий, будто не слыша.

      А человек уже мчался через весь зал к столу, за которым сидели Марецкий и Китайгородцев. Добежал, опёрся на стол руками, впился в Марецкого взглядом, словно гипнотизируя, и сказал:

      – Не работаем! Закрыто! Технологический перерыв! Санитарный час! Ушла на базу! Еду в парк! Всё что хотите, но мы сегодня не обслуживаем!

      Похоже, что у Марецкого здесь была не самая лучшая репутация.

      Марецкий нисколько не расстроился. Достал из кармана своего роскошного пиджака трубку мобильного телефона, с невозмутимым видом, не обращая ни малейшего внимания на своего оппонента, набрал номер, сказал в трубку томным голосом человека, не понаслышке знающего, что такое жизнь «творческой личности»:

      – Алло! Здравствуйте, Машенька! Это Марецкий. Машенька, вам несказанно повезло. У меня вдруг, совершенно неожиданно, открылось окно, так что интервью я вам всё-таки дам. У нас с вами есть два часа, и если вы подъедете прямо сейчас… Я в ресторане «Кахетия». Знаете, где это? Ничего удивительного. Дыра дырой. Я и сам узнал про эту забегаловку совсем недавно. Но если уж я тут случайно оказался, так давайте тут и встретимся. Это на проспекте Мира…

      Китайгородцев видел багровое лицо ресторанного человека и понимал, что ни с кем тут Марецкий не встретится, ему просто не позволят здесь находиться, но сам Марецкий, наверное, думал иначе. Он с прежним невозмутимым видом продиктовал собеседнице координаты своего местонахождения, спрятал телефонную трубку в карман и только после этого сказал, обращаясь к человеку с багровым лицом:

      – Маша Мостовая, журналистка. Ты газету «Московский комсомолец» хотя бы иногда почитываешь? Сейчас Маша приедет сюда, и я буду давать ей интервью. Тебе как предпочтительнее: чтобы я о твоем заведении просто промолчал или гадостей бы наговорил про эту твою «Кахетию»? Ресторану нужна реклама такого рода?

      И посмотрел почти ласково. Его собеседник побагровел ещё больше, судорожно вздохнул, будто хотел что-то сказать, но ничего не сказал, развернулся и ушёл, а через минуту в зал вышел официант.

      Марецкий победил.

      Заказали водки для Марецкого и сок для Китайгородцева, ещё попросили официанта принести какой-нибудь салатик – это тоже для Марецкого. Официант обслуживал их споро, но с какой-то настороженностью и скованностью, из чего Китайгородцев окончательно заключил: не любят здесь Марецкого, опасаются. А тот был невозмутим и явно не тяготился жизнью. Откинулся на мягкую спинку стула, посматривая вокруг взглядом, заметно подобревшим после первых ста пятидесяти граммов выпитой водки.

      – Давно ты в телохранителях? – спросил без любопытства.

      Скучал человек. Надо же хоть о чём-то поговорить, время занять – вот он и спросил. Так, по крайней мере, это выглядело со стороны.

      – Давно, – ответил Китайгородцев.

      – Нравится?

      – Вполне.

      – Зарабатываешь много?

      – Хватает.

      – Чего ты скучный такой? – засмеялся Марецкий. – Отвечаешь как по учебнику.