Я – телохранитель. За пригоршню баксов. Владимир Гриньков

букет цветов. Даже если попадёт в твоего подопечного – и синяка не останется. А фанаты не любят, а преклоняются. А где преклонение, там вера. Где вера, там психоз. Где психоз, там всё что хочешь. Неспроста великих музыкантов убивают их ярые фанаты. Спроси у этого идиота, зачем убил. Не объяснит. Потому что психоз объяснить невозможно. Сплошная патология. Вот он рвётся, к примеру, всего лишь за тем, чтобы взять у звезды автограф. Это он так думает – за автографом. А на самом деле ему надо просто дотянуться до своего божества. Ну, ладно, дотянулся. Но тут такое начинается! Рубаху на твоём клиенте рвёт, за волосы норовит оттаскать, часы с руки срывает. Твой клиент в шоке, у тебя самого вся рожа расцарапана – и ничего с этим не поделаешь.

      Костюков ещё больше запечалился.

      – Ну, у моего-то фанатов нет, – сказал Китайгородцев. – Он у меня не певец. Композитор. Игорь Марецкий. Слыхал?

      – Я его даже видел несколько раз. У них тусовка тесная, все друг друга знают. Ничего себе такой мужик, при деньгах. А то, что фанатов отмороженных у него нет, пусть тебя не расслабляет. У них образ жизни такой, что и за ними глаз да глаз нужен.

* * *

      Марецкий водил машину так, словно ему совсем не было жаль тех ста тысяч долларов, которые это чудо на колесах стоило. Он лавировал в потоке машин с лихостью профессионального гонщика, обгонял, подрезал, вклинивался в узкие просветы между другими машинами, и почти всегда при этом стрелка спидометра плясала вокруг цифры 100. Китайгородцев попытался вмешаться.

      – Так не пойдёт, – сказал он. – О безопасности тут нет и речи.

      – Ты о чём? – осведомился Марецкий, направляя машину по разделительной полосе.

      – Я о стиле вождения.

      – Это не твоя забота.

      – Моя, – сказал Китайгородцев. – Я отвечаю за безопасность клиента. В том числе и за его безопасность на дороге. Если хотите, я могу сесть за руль.

      Навстречу им, тоже по разделительной полосе, мчался черный внедорожник. Они разминулись в последний миг, едва не чиркнув бортами.

      – Остановитесь! – потребовал Китайгородцев.

      – Ты знаешь, что в подобных случаях говорит наша эстрадная примадонна? «Не бзди, прорвёмся!»

      – Остановите машину!

      – Ну, хорошо, – примирительно сказал Марецкий.

      Чтобы продемонстрировать, что ссориться не собирается, он сбросил скорость и встроился в общий поток.

      – И ты хочешь, чтобы мы вот так ползли? – спросил с досадой Марецкий.

      – Я хочу, чтобы мы добрались до места назначения.

      – Хорошо. Принимается. Но за тобой должок. Ты понял?

      Китайгородцев не стал перечить.

      – То-то же, – удовлетворился его покладистостью Марецкий. – Только не забудь про должок.

      Подъехали к ресторану, в котором Китайгородцеву еще не доводилось бывать. Слишком рано: ресторанная жизнь ещё не началась, автомобильная стоянка перед входом пустынна.

      – Это здесь, – сказал Марецкий. – Ты обедал?

      – Нет.

      – Значит, пообедаем. У них тут