Обещанная медведю. Вернуть ведьму. Анна Владимирова

Отпила кофе и запустила ложку прямо в банку соли.

      – Ее дар разве работает на ком-то, кроме нее самой?

      – Если заставить ее захотеть то же благо…

      Она задумчиво посмотрела на меня и облизала ложку. Издевалась. Знак неприятный, но в целом хороший. Бессильная злоба русалки говорит о том, что сильной она не располагает. Но это не точно.

      – …Тебя вот она обвела вокруг пальца ради матери. Я говорила ей тогда не лезть, но это же мать. – Русалка скривилась, качая головой. – Мне теплокровных в этом вопросе сложно понять, ты же знаешь…

      Это точно. У хладнокровных с чувствами проблема. Они привязываются очень редко. А родителей любят и того реже.

      – …Я бы скорее переломала ей ноги, чтобы она никуда не пошла, а потом с любовью реабилитировала… – И она виновато мне улыбнулась. – Я хирург-травматолог.

      Просто дурдом какой-то. Как Славу угораздило подружиться с этой психопаткой? Русалки были такими через одну. Болезненные привязанности, ревность, преследования. У меня только за последний год четыре дела с их участием. А скольких их жертв не нашли вообще – сложно сказать. Этим надежно утопить ничего не стоит.

      Славина дружба с русалкой меня беспокоила. Она не могла не знать, что привязанность русалки опасна. Что это? Надежная гарантия, что тебя избавят от страданий с любовью? Или ей хотелось чувств хоть от этой холодной рыбины? Предполагать можно много всего, но здоровой такую дружбу все равно не назовешь.

      – Еще есть чем поделиться?

      – Ты ее угробишь, опер. – Сюзанна запустила палец в соль и облизала. – Твои методы слишком грубые для такой нежной девочки, как Слава.

      – Нежно топить я не умею – это да. Мне проще грубо принуждать жить.

      – С тобой, – оскалилась она и кивнула в сторону спальни. – Поговорить дашь с ней?

      – Нет.

      – И встречаться ей ни с кем не позволишь?

      – Сюзанна, я не собираюсь сажать ее на привязь. Выспится и захочет к тебе – отвезу.

      – Она же замуж сегодня должна выходить. – Русалка отодвинула соль и поднялась. – И неизвестно, чем этот ваш день закончится. Но я рада была с тобой поболтать. Хотя с большим удовольствием поболтала бы тобой где-нибудь в безымянной речке в Подмосковье.

      – Взаимно, – усмехнулся я. – До встречи. Дорогу найдешь?

      Она развернулась и направилась к выходу. А я дождался, когда звук двигателя затихнет вдали, и устало опустил плечи. Мне привычно не спать сутками. Заварив себе бодрящего чая, я тихо сходил в спальню, убедился, что моя ведьма спокойно спит, вытащил ее мобильный из кармана джинсов, брошенных в углу в кухне, и уселся за стол.

      Шесть утра. Когда чай почти закончился, мобильный у Славы ожил. Подпись у входящего значилась лаконично и черство: «мать». На второй входящий от нее я ответил:

      – Горький. Слушаю.

      Последовала долгая пауза.

      – Кто? – тихо отозвалась, наконец, «мать». – Где Слава?

      – Спит.

      – Вы кто?

      – Тот самый опер, под которого вы год назад подложили дочь ради вещдоков по вашему делу.

      Я