Такое кино. Ник Перов

      – Деееедааааааа!

      Детский голос нараспев тянет на заунывной ноте, то ли призывая смерть, то ли воспевая ее¹.

      Еще, кажется, в дверь бьют, но как-то глухо, мягко… Жутко.

      Вокруг темно и холодно. Видимо, за ночь выстудило все натопленное тепло. Обещаю себе в очередной раз заняться окнами, чтоб не сквозило, и выяснить, что с электричеством, почему не загорается свет и отключился обогреватель. Или я сплю и это паническая атака накрыла, сча проснусь, протрясусь в ознобе, поотжимаюсь – и опять в сон провалюсь обессиленный?

      Нет. Опять:

      – Дедааааааа!

      Сейчас уже настойчиво и одновременно с ударами в дверь.

      Оказывается, заснул одетым, потому не проснулся от простывшей хаты, но все равно идти к двери и смотреть, что там или все же кто, зябко.

      Открываю дверь в лютый холодильник.

      Вваливаются два кулька, и я захлопываю дверь.

      Тот же голос, что слышал спросонок, начинает тараторить:

      – ТамзанеслоатобусанетНива.

      Перебиваю:

      – Чего надо от меня?

      Ответ не вносит ясности:

      – У вас же «Нива».

      Молчим.

      Я потому, что глаза привыкли к темноте и стали разделять окружающее на оттенки сумеречного. Мыслей это не прибавило и понимания ситуации тоже. Рассматриваю…

      Из-за спины кулька повыше материализуется более мелкий, но широкий, укутанный до сферической формы ребенок и не вносит никакого понимания в положение:

      – Скоро в саду завтрак! – в голосе обида и слезы.

      Молчание, но теперь прерывающееся пыхтением шарообразного.

      Тот, что повзрослее, наконец догадывается, что я не вывожу ситуацию и, уже четко разделяя слова, громко (как для дураков) поясняет:

      – Автобус в село не пришел, хоть мы вчера дорогу почистили. Отвезите, пожалуйста, нас в город к саду, а до школы я там сам дойду. Мамка вам вечером самогонки принесет за это.

      Если честно, я уже до этого откровения начал понимать, что от меня хотят – вытащить в темень на мороз, но подумал, что «Нивой» надо толкать автобус. Так как я стоял в домашней одежде (ну как домашней – треники и довольно растянутая футболка), в которой я так и провалился в сон в обнимку с телефоном и воспоминаниями, что он мне дарил, меня стало колотить от свежего морозца.

      Ничего не говоря, отправился натягивать свитер и прямо поверх треников джинсы. Зашел в сортир и так же молча взял с тумбы ключи, с крючка сдернул пуховик и вывалился на мороз. Так же безмолвно ребята вывалились из дома за мной. Пока прогревал машину, согрелся, расчищая снег до забора.

      Сцена 2

      Гружусь в прогретую машину. Ребята уже сидят, молодцы, пристегнуты.

      Только выехав за ворота и выскочив их закрыть, понимаю, что не знаю, куда ехать. Село на озере, и проехать к городу можно с двух сторон, в зависимости от того, куда именно в городе надо попасть. Знают ли малыши дорогу к своему саду? Спрашиваю. Старший, тот, что школьник, знает и с удовольствием выполняет всю дорогу роль штурмана, размахивая руками на нужных поворотах.

      Сцена 3

      Светает.

      Пока едем, в зеркале заднего вида рассматриваю мальчишек, а память настойчиво подсовывает картинки из прошлого – смеющегося на заднем сидении сына.

      Из бездн прошлого вырывает тяжелый вздох шарообразного малыша:

      – На завтрак опоздали уже.

      Как раз проезжаем заправку на трассе.

      Заезжаю и, ни слова не говоря, захожу на заправку и покупаю себе обжигающий кофе, а ребятам – сладкий чай, хот-доги и круаcсаны.

      Когда возвращаюсь в машину, застаю картину, что старший успокаивает младшего, который собирается зареветь, оплакивая пропущенный завтрак.

      Неловко передаю пакет с едой и напитки ребятам. Недоуменное сопение, радостный возглас, невнятное чавкающее «спасибо».

      С кофе полностью проснулся, как-то бодрее едем. Уже не в молчании. Из разговора становится понятно, что «кульки» – не братья, а друзья-соседи. Что в селе нет и не было школ. Что ближайшая – в соседней деревне, но из-за дамбы на озерах она много лет труднодоступная и дети нашего села ездят в школу и сад в город, где есть возможность интернатского проживания.

      Сцена 4

      В сад и школу мы, конечно, опоздали. Но в саду пухлая воспитательница, которая почему-то так же называла меня дедом (на минуточку, мне нет и 50!) сказала, что все понимает, что была метель, что трудности с транспортом и хорошо, что приехали, а то она очень переживает за ребят, ведь только в школе и в саду у них есть полноценное питание, сон и тепло, что у Сани мать сильно пьет, а у Макса-шарообразного только бабка, мать «где-то в городе на заработках», в доме почти не появляется, а заработков ее вообще никто никогда не видел, что оформлением и устройством ребят занимался глава фермерского хозяйства нашего села перед выборами в депутаты. И как хорошо, что у ребят появился дед.