Стаи. Книга 2. Новая Волна. Юлиан Львович Егоров

линию вместе со светилом.

      Валера и Денис, дабы скоротать ещё один условный день (в космосе разделение суток на ночь и день всегда условно), устроили себе прогулку на «свежем воздухе».

      Под брюхом корабля словно образовался гигантский длинный нарост, обезобразив бузепрочно-стремительный силуэт корабля – ёмкость с рабочим телом атомного двигателя. Именно она и стала объектом пристального внимания этим утром. Больше в «Акуле» проверять особо было нечего, а вот многие километры швов огромного бака давали широкое поле для деятельности. Теоретически, приборы меряют температуру, плотность и давление РТ, и должны сигнализировать об утечке, если таковая есть, но обязательно проводились и визуальные осмотры, просто на всякий случай.

      Две закованные в скафандр фигуры, словно крались, скрытые резкой тенью корабля, вдоль бульбы носового обтекателя бака. Неспешно, шаг за шагом, чётко фиксируя ноги на поверхности, позволяя магнитным подошвам плотно присосаться к металлу, они шли вдоль видимого только приборам шва, постепенно подходя к линии терминатора, месту, где могильный холод космоса уступал место испепеляющей жаре безвоздушного пространства.

      – Слушай, Денис, – пилот как всегда был нетерпелив и словоохотлив, – что это за зов такой?

      Холодов дёрнул его за фал, что связал обоих путешественников:

      – Забрало закрой! – довольно резко одёрнул штурман своего пилота.

      В космосе нельзя расслабляться ни на миг – забудешь опустить световой фильтр, и всё, яркие лучи вмиг выжгут сетчатку глаз. Слюсаренко на окрик не обиделся, хоть и сам был на чеку, но лишних предосторожностей в их деле не бывает.

      Они вышли на свет, и лучи Авроры вцепились в белоснежные скафандры, в бессильной попытке добраться до хрупких человеческих тел.

      – Насколько я понял, – уже спокойным тоном ответил Холодов, – Это просто сгенерированный электронный поток, который достигнет сознания эволэков. Зов дитя, так это называется, используется для облегчения выхода из погружения.

      Он медленно вёл массивным на вид, но лёгким, как пёрышко в невесомости газоанализатором вдоль шва, чьи показания стабильно показывали «ноль» – целостность бака не нарушена. В наушниках послышалось сдавленные смешки Валеры:

      – Если ничего не выйдет, то я про этот полёт и рассказывать никому не стану – засмеют!

      Вечно серьёзный и довольно молчаливый Денис поддержал шутку:

      – Я семье тоже наврал в три короба – сказал, что полечу на верфь Паллады принимать буксир после ремонта.

      Тут уже оба зашлись смехом, и волны понесли их безудержное веселье в бесконечность залитого светом пространства.

      * * *

      Решение иначе как глупым и назвать было трудно, и Амма не замедлила воспользоваться ситуацией:

      – Бог мой! – телесное воплощение электронной бестии выдала своё присутствие так неожиданно, что Сафирова и Полякова почти отпрыгнули в стороны.

      Три заговорщика столпились над