Разбитый калейдоскоп. Владимир Алексеевич Козлов

Я ведь знаю, что ты работал каким – то хозяйственником средней руки. Мне Сашка Орехов рассказывал. И мне шепнули свои люди, что ты заходил ко мне в поликлинику много лет назад, когда я на Золотых песках отдыхала. И в знаменитом оркестре в телевизоре я твой профиль и близко не видела.

      – Конечно, нет Анют, трубу я давно забросил, – перешёл он на серьёзный тон, – работаю заурядным руководителем одной конторы при большом заводе. В верха не лезу, довольствуюсь тем, чем обладаю. Воспитываю сыновей и люблю жену.

      – Только её? – спросила она.

      – Да, только её, но не отвергаю других женщин, которым я нравлюсь.

      – Так ты подлый изменщик? – засмеялась она, – и по санаториям разъезжаешь, не лечится, а жизнь прожигать.

      – Это я изменой не считаю. Измена, – это когда, ты бросил свою жену или она тебя. А сексуальные утехи на стороне, – это и есть здоровье и свидание с вечной молодостью.

      Лисовская опустила голову после его слов:

      – Ты меня презираешь, за тот разговор в институте. А ведь это ты закапризничал тогда, а не я. Ты тогда мне заявил, что тебе не нужна такая жена как я. Я в тот миг стояла перед тобой и ждала, что ты возьмёшь меня за локоть отведёшь в невидимое место и отхлещешь по щекам. Те слова, которые вылетели из моих уст, – это был не голос разума, а голос досады и обиды за тебя. Я тогда считала изгнание из института, чуть ли не концом жизни. Я сама с грехом пополам окончила институт, но по своей специализации работала мало, всё больше старшей медсестрой трудилась в городской больнице да в регистратуре. А потом ещё когда был жив папа, но не работал директором, он меня устроил в свой заводской профилакторий. А сюда меня мой новый муж оформил. Не хотели принимать, я же гражданка России. Но он всё утряс.

      Она приложила руку к груди и с грустью произнесла:

      – Вроде сейчас диетология приобретает большую популярность, но у меня не лежит душа к этой специализации и не лежала никогда. Наверное, это от того, что сама я не признаю никакой диеты.

      Лисовская замолчала, крутя в пальцах санаторную книжку.

      – Так тебе диетпитание надо? – спросила она.

      – Нет, я за общий стол сяду, – отказался Павел, – а то, что между нами произошло, я думаю, вина лежит на нас обоих. Мы не могли вовремя откинуть ненужные амбиции и разобраться в наших чувствах, которые как мне казалось тогда, были у нас искренни.

      – Иди, завтракай? – сказала она, – у нас с тобой много времени будет поговорить.

      – Ты когда освободишься? – спросил он у неё.

      – Через два дня я полностью буду в твоей власти, – обнадеживающе сказала она, – мой капитан уйдёт в рейс на три недели.

Глава 8

      Спустя два дня он сидел со своей одноклассницей в ресторане «Ванда» и пил с ней коллекционное вино из подвалов графа Воронцова. Он выслушивал её жалостливые сетования на жизненные невзгоды, на личную неустроенность и никчемность в этом мире:

      – Я давно поняла свои ошибки. Мне мать постоянно предрекала красавца мужа крупного учёного или партийного руководителя, а на деле получилось, что один лишь