Нет покоя голове в венце. Александр Кондратьев

около которой посол прождал столько времени, оказалась скромным рабочим кабинетом. В центре стоял стол, заваленный бумагами и письменными принадлежностями, рядом с ним – два стула, по стенам – высокие, до потолка, шкафы. В противоположной стене – еще одна дверь. «То есть, – смекнул Ягайла, – если гардары хотели бы тихо разобраться с косым, а не совать мне под нос кулаки, они бы преспокойно вывели его вон в ту дверь».

      Главной интересностью здесь был, конечно же, Борис.

      Ягайла видел его впервые: на встречу с послами Василий этого человека раньше не брал.

      Борис отличался завидным ростом: его макушка почти касалась потолка. Одет он был в нарядную красно-синюю рубаху и темные штаны. На ногах – тяжелые сапоги, зачем-то подбитые железом. Каштановые волосы острижены, но уже успели отрасти и падали на щеки. Опрятная кучерявая борода скрывала рот. Большой прямой нос добавлял лицу благообразия. Казалось, для этого лица природа отошла от своих обычных правил и сложила его из прямых линий: за бородой угадывалась квадратная челюсть, росчерк носа и скулы – будто кто-то ударил топором по камню. На этом каменном лице жили внимательные голубые глаза, очень цепкие и веселые. Все в нем говорило о большой воле. Выражение лица – усталое, чуть циничное, но, в целом, добродушное. Так выглядит человек, который предупредил уже сотого прохожего, что за поворотом его поджидает волк, а тот ему не поверил и пошел дальше.

      Борис бросил на Ягайлу свой цепкий взгляд, коротко кивнул, улыбнулся одними глазами и продолжил скороговоркой диктовать успевшему усесться за стол Владимиру. Владимир бойко заскрипел пером. Диктуя, Борис расхаживал по комнате широкими шагами. Голос у него был на удивление мелодичный: от такого великана ждешь баса. Борис говорил мягко и негромко. Наверное, хорошо поет. Наблюдая за шурином царя, Ягайла вдруг подумал, что Воробьев – это не фамилия, а прозвище. Борис очень торопился, когда говорил, как человек, у которого много мыслей, и он боится упустить самое важное; при этом он быстро двигал головой, точь-в-точь воробей.

      Ягайла слышал, что Борис не обучен грамоте; теперь он получил непрямое тому подтверждение. В надиктовываемом говорилось интересное: о какой-то новой крепости на восточной окраине Гардарики. От кого им защищаться там, в такой-то глуши? Адресовывалось какому-то Ивашке Струганову. Ягайла жадно ловил каждое слово, чтобы потом все, пока свежо в памяти, записать и доложить Казимиру по приезде. Может, нет там никакой крепости, да и Ивашки Струганова нет, и все это одно большое-пребольшое представление лично для него, но такова уж посольская доля: быть чужими глазами, в которые накидывают песок.

      Несколько минут – и готово. Борис отослал Владимира с письмом:

      – Возвращайся минут через десять, – сказал Борис.

      Ягайла внутренне взвыл: «Невысоко же ты ценишь мое время!»

      Борис повернулся к Ягайле. Большой человек вмиг преобразился. Лик тайного властителя Гардарики был грозен: брови сведены, губы поджаты, глаза недобро блестят. Борис выставил вперед здоровенные кулаки