Самое лёгкое время. Галина Мамыко

же сказал то самое, чего мне так не хотелось услышать.

      – А вы не знаете, кто это у нас тут крошки под моим окном бросает? – сказал Николай.

      Я оценила его деликатность, под которой он замаскировал обращённое ко мне обвинение в размножении мусора. Конечно, он прекрасно понял, кто именно устроил голубиную провокацию. Мне осталось вздохнуть и честно подтвердить вслух его тайные подозрения.

      – Это я кормлю голубей на своём подоконнике, – сказала я.

      Я знала, сосед трепетно относится ко всему, что касается территории под его окнами. Он расстраивается по малейшему поводу, а таких поводов жизнь ему подкидывает достаточно. Шумные детские игры или те же припаркованные «бессовестными нахалами» чужие автомобили вплотную к подъезду, аккурат под кухонным окном Николая. Это его так расстраивает, что он выходит на крыльцо и громко возмущается, а то и вступает в перепалку или с детворой, или с владельцами машин. Он даже нагромоздил под своим окном несколько крупных булыжников, как грозное «нет» стихийным автостоянкам.

      – Больше этого не повторится, – твёрдо сказала я.

      Впрочем, не без грусти.

      Мне не хотелось терять дружбу с моими Смельчаком и Малышкой. Но спокойствие другого человека всё же стояло выше голубиного счастья.

      Николай остался доволен ответом.

      И действительно, больше сверху ничего под его окно не сыпалось, и птицы больше не устраивали возню и потасовки между собой в борьбе за место на моём званом обеде. Всё, обеды закончились.

      Но, ах, как горько было видеть мне через кухонное стекло их вопросительные взгляды, они топтались по вымытому мною, чистому подоконнику, в их глазках-бусинках я читала разочарование моим предательством. Ты нас приручила и бросила, как бы говорили они мне. Они ещё довольно долго прилетали на мой, отныне всегда пустой, и более не гостеприимный подоконник.

      Моё сердце сжималось при их появлении. Они вновь и вновь удивлялись отсутствию угощений и вопрошающе заглядывали в окно.

      – Я дала слово, что не буду мусорить, – говорила я им, но они не хотели меня понимать.

      Сидя за своим утренним кофе с бутербродом, я не могла выдерживать их взгляды. Я задёргивала шторы.

      Как и раньше, я выносила в дальний угол двора, к мусорному баку, нехитрые угощения для местной живности. Прибегали по обыкновению коты, налетала туча голубей, но среди них я не видела своих, теперь уже бывших, друзей – Смельчака со сломанной лапкой и его подругу Малышку с пёстрой спинкой.

      Самое лёгкое время

      В день пенсии она покупала вкусненькое.

      – Может, пиццу? – предложила мужу на этот раз.

      Он сказал, к её удивлению, «нет»:

      – Давай после всего этого…

      – Чего «этого»?

      – Ну, референдума ихнего… Я нервничаю. Не до вкусненького. Вот когда станет известен результат, тогда и…

      – О-о-о! – она рассердилась. – Опять за своё.

      – Да, – сказал он и отвернулся к стене, накрывшись подушкой.

      Она