Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая. Леколь

впервые задумалась над этим:

      – На какое-то животное, наверное… Она даже закричать не успела. Оно… перегрызло ей горло.

      – Всё? – спросила Синтия.

      – Да, – ответила я, – на этом я проснулась.

      – Ясно… – проговорила она, подперев рукой подбородок. Она на некоторое время глубоко над чем-то задумалась, сведя брови вместе, а потом вдруг спросила:

      –Какого цвета были глаза у того человека в твоём сне?

      – Это важно? – удивилась я.

      – Да.

      Сосредоточившись, я вспомнила его глаза, в которых отражался свет луны…

      – Синие. Его глаза были синие, как небо, – сказала я.

      Синтия вздохнула. Я с удивлением посмотрела на неё: это был вздох… с облегчением? И её лицо будто бы просветлело?

      Вдруг она протянула ко мне руку и взялась за серебристую половинку монетки, висевшую у меня на шее.

      – Красивая штучка, – произнесла Синтия, вертя медальон на пальцах. – У меня тоже такой есть. А знаешь, для чего они?

      – Нет, – ответила я. – Не знаю.

      – Серебряная монетка защищает от злых сил…

      Я не поняла, что это значит, но ничего не успела сказать, потому что раздался громкий и настойчивый звонок дверь.

      Синтия тут же вскочила и побежала вниз. Я же, глянув в окно, увидела во дворе нетерпеливо переступающую с ноги на ногу фигуру, укрытую чёрным плащом. Фигура оказалась мне знакомой, поэтому я вышла из комнаты, осторожно прокралась к лестнице на первый этаж и, укрывшись там за углом, стала ждать.

      Бронислав Патиенс довольно бесцеремонно ворвался в дом. С ним, уцепившиеся за полы его плаща, внутрь ворвались капли дождя, и пронизывающий холодный ветер. Хлопнув дверью, он оставил их на улице, а сам, сбросив с мокрой головы капюшон, остановился на пороге. Тут произошло нечто странное.

      Бронислав на мгновение замер, словно статуя, глядя на Синтию Вэн. Синтия тоже замерла, глядя на него, и в воздухе что-то со скрежетом вспыхнуло, так бывает тогда, когда берёшь в руки наэлектризованный предмет. Это длилось всего лишь секунду.

      – Где она?! – без предисловий спросил дядя.

      – Наверху, – ответила Синтия. – Она ещё не проснулась.

      – Разбудим, – уверенно сказал дядя Бронислав, решительно двинувшись к лестнице. Испугавшись этого движения, я задвинулась подальше за угол. Больше я не могла видеть их, зато слышала всё так же хорошо.

      – Нет, стой! – воскликнула вдруг Синтия.

      Дядя остановился.

      – И что же она сказала? – спросил он.

      Синтия, понизив голос до шёпота, пересказала дяде всё, что услышала от меня.

      – Питибл… – прошептал, нет, почти прошипел дядя.

      Вдруг в дверь снова позвонили. Ему немедленно открыли.

      – Мы привели собак, как вы просили…

      Я поняла, что это был полицейский.

      – И? – нетерпеливо спросила Синтия.

      – Вы были правы, мы нашли их. Мы нашли лисьи следы.

      – Ну, я же говорил, – устало бросил дядя Бронислав.

      – У нас нет к вам вопросов, господин Патиенс, – сказал полицейский, и