Утраченные смыслы сакральных текстов. Библия, Коран, Веды, Пураны, Талмуд, Каббала. Карен Армстронг

сообщества. По-видимому, эти писцы и создали первый официальный канон Израиля – резко отличный от Библии, какой мы знаем ее сейчас.

      О школах писцов во времена Давида и Соломона нам почти ничего не известно, однако позднейшая культура книжников в Израиле – запечатленная в библейских книгах Премудрости – очень похожа на ту, что мы встречаем в других имперских системах этого региона. Придворный штат Давида включал в себя «писца»[63]. По-видимому, это был наследственный пост: сыновья этого писца стали писцами у Соломона[64]. Подобно царям Шумера и Египта, сам Соломон считался величайшим из мудрецов; ему приписывались изречения, вошедшие в книги Премудрости:

      Приклони ухо твое, и слушай слова мудрых,

      и сердце твое обрати к моему знанию;

      потому что утешительно будет, если ты будешь хранить их в сердце твоем,

      и они будут также в устах твоих.

      Чтобы упование твое было на Господа,

      я учу тебя и сегодня, и ты помни[65].

      Наставления пока оставались устными – от ученика требовалось «приклонить ухо» – и, как и везде в Древнем мире, Премудрость должна была укорениться в «leb» ученика (это слово означает и «ум», и «сердце») благодаря неустанному повторению. Как подспорье для памяти, эти максимы можно было класть на музыку, самое «физическое» из искусств; их пели или декламировали нараспев – и священные слова звучали не только в умах, но и в телах учеников, их впитывали почти телесно, «чревом». Другие изречения призывают ученика иметь «сердце, наклонное к размышлению» и «ухо, внимательное к мудрости», и записать речения Премудрости Соломона «на скрижали сердца своего»[66]. Короткие и ритмичные афоризмы из Книги Притч в Еврейской Библии построены так, чтобы облегчить запоминание. Как и в Месопотамии, и в Египте, частью учебного процесса были розги[67]. Один ученик оплакивает свое унижение перед всем сообществом писцов:

      Зачем я ненавидел наставление,

      и сердце мое пренебрегало обличением,

      и я не слушал голоса учителей моих,

      не приклонял уха моего к наставникам моим:

      едва не впал я во всякое зло среди собрания и общества![68]

      Постоянное использование в Притчах слов «отец» и «сын» показывает, что и в Израиле такие школы создавались на семейной основе. Учитель стремился воспроизвести в ученике самого себя, передать ему отличительные добродетели писца или добропорядочного аристократа: страх перед Яхве, воздержанность в речах и уважение к власть имущим[69].

      Некоторые части Книги Притч почти наверняка входили в «образовательную программу» израильской элиты. В школах писцов в Древнем мире регулярно использовались песни и гимны; в некоторых еврейских псалмах мы встречаем акростихи или строки, первые буквы которых расположены в алфавитном порядке – еще одно средство для облегчения запоминания. Например, царские

63

2 Цар 8:17; 20:25; 3 Цар 4:3.

64

3 Цар 4:3.

65

Притч 22:17–19; см. также Carr, Tablet of the Heart, 126.

66

Притч 2:2; Пс 77:1; 3 Цар 3:9; Притч 3:3, ср. 6:21.

67

Притч 13:24; 22:15; 26:3; 29:17.

68

Притч 5:12–14.

69

Carr, Tablet of the Heart, 127–131.