Варлорд. Путеводная звезда. Том I. Алекс Делакруз

с принцессой корпорации, я уже не верил.

      А зря.

      Правда, узнал я об этом весьма нетривиальным способом. Началось все с того, что мимо проходило несколько нижних чинов. Тех самых военных, на которых я показывал совсем недавно, – солдаты московского 1-го Екатеринославского лейб-гвардии гренадерского полка, который не стоит путать с 1-м Лейб-гвардии гренадерским полком, расквартированным в Санкт-Петербурге. Впрочем, по форме спутать сложно – красные портупеи на черных мундирах московских гренадеров довольно известный предмет гардероба.

      Ведь что такое московский гренадерский полк для России двадцать первого века? В первую очередь это поручик полка барон Михаил Кистер и первый турнир на Ходынке, с которого началась история русского бокса. А также возникший с подачи Кистера клуб Арена, закрытый и после возрожденный под названием Панкратион. Клуб, с которого и началась популярность в России и мире одноименного искусства рукопашного боя.

      Смешанные единоборства в этом мире ничуть не уступали популярности ММА в мире моем. В некотором роде будучи более востребованными – не только на профессиональном, но больше даже на любительском уровне. Да, был нюанс – любители все сплошь состояли на воинской службе и организмы их были усилены имплантами и аугментацией.

      И недавний чемпионат по панкратиону Российского Императорского военно-морского флота привлекал внимания не меньше, чем очередные поединки UFC на бойцовском острове. Так что любой профессионал из мира (из легального мира) смешанных единоборств моментально лег бы у ног самого слабого любителя из армий Большой Четверки. Среди которых екатеринославцы признанно считались постоянными кандидатами на звание первых среди равных.

      Это я все к тому, что громкий выкрик «Эге-ей! Лыжню!» от идущего с пивом Барятинского расступиться парней в черных мундирах оперативно не заставил. Даже наоборот. Ну а когда последовало: «Ну что вы тугие как дуболомы, а? Пройти, говорю, дайте!» – обращенное к широкоплечему и массивному как шкаф фельдфебелю, ситуация сразу приобрела высокий градус накаленности. Тут же вылившийся в молодецкий удар в бубен (Барятинского).

      Способности Барятинского уже давно были заглушены чистой слезой, отсекающей контакт с Источником. Но и гренадер смотрел на мир потухшими, неактивными имплантами – в боевом режиме его удар мог и через кирпичную стену пройти.

      Впрочем, стена никуда не убегала, а вот Барятинский от удара уклонился. И, стремительно крутанувшись, вертушкой зарядил фельдфебелю пяткой в грудь. Хэкнув, тот отшатнулся на пару шагов, пытаясь сохранить положение в пространстве – расставив руки и тщетно пытаясь поймать вроде бы только что рядом стоявших товарищей. А их не было – один подхватил свободный стул от стола рядом и повторил вертушку, заставив мебель встретиться с гибким и неуловимым как жидкий металл Барятинским. Получилось грубо, но весьма действенно – видимо, гренадер в схватках с одаренной молодежью