Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (сборник). Уильям Гибсон

стиле. – Она тронула клавишу, и «брауновская» иллюзия исчезла; за единственным окном комнаты небо, будто причудливой гравировкой, было разукрашено венчиками перистых облаков. – Что до меня, это слишком угрюмо, слишком серьезно. Как и те работы, что ты выставляла в своей галерее. Но значить это может только одно: герр Вирек не ошибся в выборе; ты ему решишь эту загадку. А при том, сколько он платит, я бы на твоем месте не торопилась.

      Андреа щеголяла в подарке Марли – дорогой, восхитительно проработанной мужской блузе из серой фламандской фланели. Андреа просто обожала такой стиль, и ее радость при виде блузы была очевидной. Фланель почти под цвет ее глаз идеально оттеняла пепельные волосы.

      – Он просто ужасен, этот Вирек. Мне кажется… – Марли запнулась.

      – Охотно верю, – отозвалась Андреа, прихлебывая кофе. – А ты что, ждала, что денежный мешок окажется приятным или хотя бы нормальным типом?

      – В какой-то момент мне почудилось, что он не совсем человек. Я очень отчетливо это почувствовала.

      – А он и не человек, Марли. Ты разговаривала с проекцией, спецэффектом…

      – И тем не менее… – Она беспомощно повела рукой и тут же почувствовала досаду на саму себя.

      – И тем не менее он очень, очень богат и платит тебе кучу денег, чтобы ты сделала то, на что, вероятно, никто больше и не способен. – Улыбнувшись, Андреа расправила тщательно заглаженный угольно-черный манжет. – У тебя ведь не такой уж богатый выбор, правда?

      – Знаю. Пожалуй, это меня и тревожит.

      – Ну-у, – протянула Андреа, – я думала, что смогу ненадолго оттянуть этот разговор, но у меня есть еще кое-что, что может тебя встревожить. Если «встревожить» здесь подходящее выражение.

      – Да?

      – Я подумала было, может, вообще не стоит тебе об этом говорить, но уверена, что рано или поздно он все равно до тебя доберется. На деньги у него редкое чутье.

      Марли осторожно поставила пустую чашку на заваленный журналами столик из индийского тростника.

      – У него очень острый нюх на такие вещи.

      – Когда?

      – Вчера. Началось, думаю, примерно через час после того, как должно было состояться твое собеседование с Виреком. Он позвонил мне на работу. Он оставил записку здесь, у консьержа. Если я отключу программу, – она кивнула на телефон, – уверена, он позвонит в течение получаса.

      Вспомнился взгляд консьержа, позвякивание велосипедной цепи.

      – Он сказал, что хочет поговорить, – продолжала Андреа. – Только поговорить. Ты хочешь поговорить с ним, Марли?

      – Нет, – ответила она голосом маленькой девочки, высоким и ломким. А потом: – Он оставил номер?

      Вздохнув, Андреа медленно покачала головой, потом сказала:

      – Да, конечно оставил.

      9

      Вверху, в Новостройках

      Тьму наполняли узоры – как пчелиные соты цвета крови. Было тепло. И по большей части мягко.

      – Ну и бардак, – сказал один из ангелов.

      Голос оказался женский и доносился откуда-то