Девушка с нижнего этажа. Стейси Ли

      Наутро я надеваю красно-коричневое платье и ботинки из козлиной кожи. Затем по западному туннелю я прохожу в сторону люка под кедрами, и мне в лицо ударяет запах сырой земли и дерева. Должно быть, аболиционистам пришлось нелегко, когда они прорывали и укрепляли все эти подземные ходы. Но, как говорит Старина Джин, у великих людей есть воля, а у никчемных – одни лишь желания.

      Откинув крышку люка, я выбираюсь наружу.

      Вокруг меня – раскидистые ветви виргинских можжевельников; деревья умеют хранить секреты так же хорошо, как и защищать от снега. На востоке за хвоей виднеется дом Беллов, на севере – постоялый двор, а на юге – содовый завод. Прежде чем выйти из рощицы, я убеждаюсь, что меня никто не видит. По рукам пробегают мурашки. Хорошенько осмотревшись, я не замечаю ни души.

      Вдруг, пронзительно крикнув и напугав меня до смерти, с куста слетает ворона.

      – Ах ты старая каркалка, – шепчу я, переводя дух. Как будто больше заняться нечем, кроме как пугать приличных девушек, прячущихся за деревьями. Уж лучше бы на месте вороны была летучая мышь: в Китае считается, что они приносят удачу. В этих краях летучие мыши выходят из зимней спячки позднее, чем обычно. Наверное, ждут, когда созреют персики.

      Надвинув нелепую шляпку так, чтобы лица было почти не видно, я бреду к главному торговому району города. Будь у меня мать, она бы наверняка волновалась, зная, как свободно я хожу по улицам одна. На мое счастье, когда я была помладше, Старина Джин разрешал мне носить брюки, ведь в них намного удобнее работать в конюшне. А еще он позволил мне научиться основам самообороны у Молотка, еще одного дядюшки, которого я помню и который рос с шаолиньскими монахами. Чтобы полностью овладеть искусством Шаолиня, требуется много лет самоотверженного труда, но однажды, применив удар, которому меня научил Молоток, я чуть не сломала Везунчику Йипу лодыжку. Пусть сегодня мне повезет так же, как тогда ему.

      К трем часам дня я предложила свои услуги в двух дюжинах разных мест. За это время у меня перед носом захлопнулось семнадцать дверей и одно окно; дважды я натыкалась на объявления о наборе «горничных», в обязанности которых входила совсем не уборка комнат; я подвернула ногу, когда какая-то старуха спустила на меня своего пса; а еще я почти устроилась в красильную мастерскую, но, увидев, что я хромаю, хозяйка тут же передумала меня нанимать. И все-таки я считаю, что мне повезло: на Везунчика Йипа тоже однажды спустили собаку, и та разодрала ему колено. Он был не слишком удачлив, несмотря на свое прозвище.

      Уверенность, которую я ощущала утром, осыпается на тротуар.

      Завидев вдалеке пьяную компанию, я сворачиваю на соседнюю узкую улицу, которую обычно обхожу стороной из-за запаха. Хотя в «переулке туш» мясная лавка соседствует с моргом, мне кажется, что весь смрад исходит из расположенного чуть дальше здания суда, где еще ни один китаец не выиграл ни единого дела. Один из осевших домишек содрогается и будто бы кашляет, выплевывая куски отслоившейся краски, всякий раз, когда какая-то женщина ударяет молотком по гвоздю, чтобы прибить вывеску