Рыжий кот апокалипсиса. Сергей Валерьевич Мельников

на Милу Йовович в роли Лилу. Наверное, поэтому, она обожала белые футболки и красные подтяжки.

      Сейчас белая футболка обматывала её лицо, а спущенные подтяжки напоминали ремни подвесной системы катапультировавшегося лётчика. Аня лежала на асфальте и ветер сдувал с неё отходняк после пережитой встряски.

      Она сама не поняла, как заснула. Измученный организм требовал отдыха, и обстановка уже не играла роли. Снов не было, Аня провалилась в непроницаемо чёрный тоннель, из которого вынырнула там же, на уже остывшем асфальте. Светало, усилившийся ветер проносил над лицом редкие снежинки.

      Во сне майка сползла, и Аня спросонья втянула полную грудь студёного воздуха. Он ворвался в лёгкие, и девушку скрутил приступ кашля. Она сразу вспомнила, где она и что случилось. Судорожно прижала майку к лицу и, задержав дыхание, плотно обмотала ей нижнюю часть головы. Потом подскочила с асфальта и запрыгала на месте, сбрасывая остатки сонной оторопи. Холодный ветер забрался под рубашку. Аня вспомнила про резервуар, полный тёплой воды, но от мысли снова спуститься в тёмную ржавую бочку её передёрнуло.

      Она вытащила из узкого кармана джинсов ключи и кинулась к чёрному ходу. Один довольно длинный язык оплавившегося пластика полностью закрыл замок с замочной скважиной. Аня подцепила его снизу. Нехотя пластик поддался, но на середине застрял, и ни в какую. Аня упёрлась в дверь ногой и резко рванула на себя. Потёк лопнул и отвалился вместе с поворотной ручкой.

      – Да ну ладно! – протянула с досадой Аня, и это были её первые слова после катастрофы. Звук собственного голоса добавил уверенности. Аня поставила кусок пластика под углом к двери и врезала по нему ногой. Ручка лязгнула об асфальт. Открыв дверь, она сунула её в карман. Просто так, без видимых причин. Из коридора пахнуло тёплым воздухом. Чтобы не впускать холод, Аня захлопнула дверь и осталась в полной темноте. Нашарила выключатель, щёлкнула, но света не было. Зажгла фонарик телефона, он грустно пискнул, что заряда осталось мало, но засветился.

      Аня зашла в подсобку. Надела форменные штаны и сине-серую куртку. Стащила с верхней полки картонную коробку с респираторами, натянула один из них. Дрожь отпустила, схлынул адреналин. И в этот момент Аню накрыло.

      Она села на пол, спиной к холодильнику, и заревела в голос, как не ревела с раннего детства. Слёз не было. Сухими глазами глядя в темноту, она выдавливала из себя отчаяние. Перед глазами стояли жирные чёрные дымы над Москвой где-то там, на западе, где она с подругой Катькой снимала обшарпанную комнату на Красносельской, смертельно близко к центру мегаполиса.

      А как там мама? Она живёт на Бору, под Нижним. Может, там ничего не случилось, и она живёт как жила? Проснётся утром, увидит в новостях, что столица, куда уехала её дочь, сгорела. Опять схватит сердце…

      Аня глянула на экран – сети нет. Через секунду телефон показал пустую батарею и выключился.

      Отрыдалась и выдохнула, нашарила в темноте на полке свой маленький красный рюкзачок, обвешанный