Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации. Том Плейт

мою мать, а из-за постоянных скандалов несчастными были и все дети. Конфуцианский порядок требует от меня, чтобы я его (отца) поддерживал в старости, что я и делал».

      В разговорах с Ли и в разговорах о нем постоянно всплывают такие слова, как «конфуцианство» или «азиатские идеалы». Грубо говоря, это такая система нравственных и философских постулатов, которая ставит традиционные семейные и социальные ценности на более высокую ступень, чем современные технократические и индивидуалистические завоевания. В Сингапуре удалось слить воедино два этих мира, но давалось это не слишком легко. Критики говорят о ЛКЮ скорее как о конфуцианском императоре, а не как о демократически выбранной политической фигуре. Основанием для нападок служит обвинение, что Ли прячется за традиционные ценности, как ребенок за мамину юбку, не желая обсуждать с оппонентами какие-либо морально-этические проблемы, исходя из более индивидуалистических западных принципов. И никто не хочет понять, что, как бы ни «вестернизировали» нашего героя в Кембриджском университете, генетически он остается укоренен в многотысячелетней истории Китая.

      Дальнейшее обсуждение его характера кажется мне уже не слишком плодотворным. Все и так знают, что характер у него есть, и еще какой! Если сам он об этом и не догадывается, то зачем дальше долбить в одну точку? Каждый выпитый мной сухой мартини с неизбежностью влечет за собой какие-то непредвиденные последствия. А я все равно пью – просто потому, что даже в свои годы я в каком-то смысле остаюсь ребенком. Таковы все мужчины, и возраст здесь не играет никакой роли. Нам, мужикам, вполне естественно погружаться в отрицание, вместо того чтобы выплыть на воздух и открыто встретиться лицом к лицу с собственными проблемами.

      Но такой уж я дурак, что не могу пройти мимо ближнего, не лягнув его лишний раз по тому же месту.

      Он кивает, согласившись, что книга будет более задушевной, более личной, если в нее добавить еще кое-что новое, не проговоренное раньше: «Я грешу нетерпеливостью. Когда я двигаюсь к поставленной цели, я дожимаю коллег и помощников, заставляя их выкладываться до конца. Если вижу, что они не стараются изо всех сил, я без задержки заменяю их кем-нибудь другим».

      Во время всего этого разговора два его секретаря, сидящие на другом конце стола, не сказали ни слова и ни разу не шевельнулись. Сколько я на них ни пялился, они никак не реагировали на мои взгляды. В конце концов я начал уже подумывать, не куклы ли это, посаженные для мебели.

      Ли добавляет: «Бывает, я взрываюсь, когда в напряженной ситуации мои секретари тянут резину».

      Я интересуюсь, водятся ли за ним еще и другие грехи.

      «Нет, это еще не исчерпывающий список. Я же не могу видеть себя со стороны».

      За этим следует пауза.

      Потом он добавляет: «Грехов у меня много. Спросите у моих противников и врагов, а их в Сингапуре достаточно».

      Лис и Еж (почти как у Диснея)

      Что такое «характер эпохи»? Что можно назвать характером вождя? А что бывает, когда лидер выходит из себя? Когда