В плену сердца. Тори Майрон

во мне праздный интерес развить эту тему дальше, но, увы, не получается.

      Уже в следующий миг раздаётся звон её смартфона, и она резко отстраняется от двери.

      – Черт!

      – Что такое?

      – Ничего… Просто Роб звонит.

      – Ты забыла, на какую кнопку нажимать, чтобы ответить?

      – Нет… Нет… Сейчас отвечу… Подожди…

      Да куда ж я денусь-то? Ждать – это вообще моё второе имя в последние недели.

      Она отходит дальше от моей комнаты и лишь тогда отвечает на вызов, вынуждая моё ухо намертво прирасти к деревянной поверхности и по максимуму навострить слуховые рецепторы.

      – Да, Роб… Да… Нет… Я скоро буду… Нет… Не злись… Да… Откуда ты знаешь? – немалое удивление с крупицей страха сменяется протяжным выдохом. – Я же просила не следить за мной! Что за недоверие такое?! – а сейчас её напряжённый тон наполняется знакомой мне злостью.

      Подумать только! Выходит, Адам действительно точная копия своего папашки – тот тоже, оказывается, любитель приставлять к людям слежку.

      – Да… Я здесь… Ну и что?.. Его дома нет… Не переживай… Я ничего не сделала, а просто принесла ему свой подарок… Да… Да… Что? Ты уже внизу?.. Но… Ладно… Да, поняла… Спускаюсь… Да! Роб! Сейчас же спускаюсь! – Камилла отключает звонок и сдавленно ругается, посыпая Роберта нелицеприятными словечками.

      – Что-то случилось? – напоминаю о своём существовании.

      – Нет, ничего, – отвечает Милла, но её резкий, нервный тон говорит об обратном.

      – Уверена? Роберт тебя там не обижает? Ваш разговор мне показался не совсем дружелюбным.

      – Нет, всё хорошо. Правда. И, конечно, Роб меня не обижает, а скорее наоборот – чересчур усердно опекает. Из-за этого и так сильно бесит.

      Ох, как же мне это знакомо! Излишняя опека Остина меня годами прямо-таки душила, как удавка.

      При воспоминании о нём я непроизвольно прислоняю руку к груди, чувствуя странное колебание между рёбер. Секундное, но крайне ощутимое, человеческое, душевное, мать его, – и это нехорошо. Ой, как нехорошо. Такая слабость мне не свойственна, но очень даже присуще Николине. Так что никаких больше мыслей о Риде – ни к чему мне они. Подобные внутренние реакции позволять ни в коем случае недопустимо.

      – А что за подарок ты принесла? – бросаю ещё один вопрос, чтобы быстрее отвлечь себя от запретной темы.

      – Что? – недоумевает она.

      Я будто вновь её из своих размышлений вытянула. Всё-таки с этой девчонкой сегодня происходит нечто странное. И как же здорово, что мне по барабану.

      – Ты сказала Роберту, что принесла какой-то подарок. Что это? Или это тоже секрет?

      – А-а, нет, не секрет. Я нарисовала картину. Думаю, и тебе она тоже понравится. Я её у входа оставила, надеюсь, вы возьмёте её с собой в Нью-Йорк. Я очень старалась. Впервые по памяти рисовала, – сообщает Милла, возвращаясь к моей двери. – Слушай, мне нужно бежать, а то Роб ещё сильнее разозлится. Но давай, может, я вызову мастера? Пусть замок посмотрит. Зачем Адама ждать? Неизвестно, сколько тебе ещё взаперти сидеть придётся.

      – Нет,