Побег из ада. Марина Серова

Саши. Кроме того, Богров рассказывал немного иное… отличное от того, что сообщил мне его сослуживец. – Путинцев сделал паузу и закончил почти шепотом: – И я понял, что оба они что-то от меня скрывают. Вот так… и больше не будем об этом. Хорошо?

      Я пригладила ладонью волосы и подняла на Виктора Сергеевича озабоченный взгляд.

      – Хорошо? – с напором повторил он.

      – Да.

      – Что же вы собираетесь делать, Юлия Сергеевна? – почти с робостью, которую нельзя было заподозрить в этом большом и, очевидно, сильном человеке, спросил он.

      – Будет видно по обстоятельствам. Не исключено, что придется поехать в часть, где служил ваш сын. И узнать все из первых уст. Если подтвердится то, что вы говорите.

      Виктор Сергеевич посмотрел на меня если не с изумлением, то, по крайней мере, несколько ошарашенно:

      – Вы… решитесь на такое? Зачем вам это?

      – Почему бы нет? В конце концов, это моя работа.

      – Да, но… номинально. Я думал, вы только посоветуете и… откровенно говоря, я не хотел прибегать к услугам вашей организации. Просто не видел смысла. Это Екатерина Ив… это Катя настояла.

      – А что мне было делать? – деревянным голосом спросила она. – Что? Я же не могу… вот так… чтобы все оставалось, а мой Саша…

      Фраза – ее единственная фраза за весь разговор – так и осталась незавершенной.

      – Где он служил? – спросила я.

      – В воздушно-десантных войсках. Под Ярославлем. А потом бросили под Гудермес, – ответил Виктор Сергеевич.

      – Какая часть?

      Последовал немедленный и точный ответ.

      – А где Саша сейчас? В… – Я поспешно оборвала фразу, искоса посмотрев на застывшее лицо Екатерины Ивановны.

      – В морге номер два, – договорил Путинцев. – Я хотел его забрать, но…

      – Что – но?

      – Катя не разрешила. Она сначала думала, что это какая-то ошибка. Что это не он. А потом признала. Только вчера днем.

      Я поднялась со стула, а Путинцев негромко спросил:

      – Как у вас с нервами?

      – Не жалуюсь.

      – Я тоже, – проговорил он, – но мне чуть плохо не стало, когда я его… увидел. – Он посмотрел на Екатерину Ивановну, которая с лишенным всякого выражения лицом уставилась в белую стену и добавил: – А вот она чуть умом не тронулась. Юлия Сергеевна… я поеду с вами один. Катю нужно отправить домой. К мужу и детям. Пусть немного отойдет. Чтобы похороны…

      – Хорошо, – поспешно сказала я и повернулась к Екатерине Ивановне: – Тетя Катя!

      Она медленно подняла голову, и я невольно вздрогнула: точно так же поднимала голову собака с перебитыми передними ногами и позвоночником, которая совсем недавно жила у нас в подъезде, а потом пропала. Ее звали и Жучкой, и Шариком, и Бобиком, и на каждое имя она вздергивала измученную умную морду, и черные, полные боли – почти человеческие! – глаза спрашивали: ну чего, ну чего вы от меня хотите? Даже не дадите спокойно… умереть.

      Тетя Катя хотела приютить пса у себя, но поздно: он исчез.

      …И вот теперь она сама была