Что это было?. Александр Викторович Катеров

И теперь в нем я видел своего союзника и друга.

      Помолившись перед сном, я закрыл глаза, чтобы легче представить нашу встречу с Дашей.

      Я уже пребывал в дреме, когда услышал голос отца:

      – Сынок, ты спишь?

      – Нет.

      – Я вот все думаю, что они здесь делают, что ищут?

      – Что опять клад?.. – Упрекнул я его.

      – Думаю, что да. Но не за тобой же, красивым, они пришли? – Ответил отец и хихикнул.

      Мы замолчали, не зная, что сказать друг другу. Пауза так затянулась, что я подумал, что отец уснул. Но вскоре он спросил:

      – Ты чего молчишь, Витя?

      – А чего говорить?

      – Ну расскажи о своей Даше.

      – О Даше? – Переспросил я и приподнялся на лавке.

      Отец развернулся ко мне лицом и приготовился слушать. Я начал не сразу, так как был приятно удивлен его предложением. Потом я разговорился, и мы проговорили с ним до самого утра. Это было для меня так неожиданно, что я не мог остановиться и рассказал ему все, что знал и придумал о Даше.

      Уже когда во дворе прокукарекал петух, я спросил:

      – Ну и что ты скажешь?

      В ответ я услышал ровное посапывание отца.

Глава 7.

      Прошло уже много времени с того момента, когда я последний раз видел Дашу. Но я помнил нашу встречу и ее образ. Я вспоминал ее каждый раз и каждый раз вспоминал ее в своих молитвах.

      Всю зиму мы работали в лесу; рубили лес, заготавливали бревна на большую избу, носили камни для восстановления забора, и выделывали шкуры зверей. Вечерами мы резали ложки и посуду, пополняя свой хозяйский скарб.

      Мне уже исполнилось двадцать лет, но ничего в моей жизни не изменилось. Я по-прежнему проживал в долине с отцом, работал, мечтал и ждал. Дашу я так и не встретил и навязчивая мечта, стала потихоньку таять. Сны были настолько однообразными, что порой не хотелось ложиться спать. Временами на меня находила апатия и мне казалось, что ничего и не было со мной. Что был только один сон – добрый и красивый. А сама Даша – плоды моего воображения. Я изменился и стал угрюмым, и молчаливым. Я как-то сник, теряя надежду и это было заметно по моему поведению. Отец, понимая тому причину, помалкивал, давая мне самому разобраться со своими чувствами.

      Но вот однажды после завтрака он спросил:

      – Что с тобой происходит? Почему ты такой невеселый?

      – А чему радоваться? – Сухо ответил я, а он продолжил:

      – Как чему? Мы живы – здоровы, солнце светит, скоро весна. Как чему радоваться, Витя?

      Я пожал плечами, а отец мне напомнил:

      – Отчаяние – большой грех, Витя.

      – А, что я? Я ничего…

      – В тот то и дело, что ничего… – Упрекнул отец.

      Он замолчал, а я, поймав удобный момент, сказал:

      – Я схожу на речку – сетки проверю?!

      – Иди, – ответил он, понимая, что я просто уходил от разговора.

      Он вышел во двор, а я поругал себя за то, что обидел отца.

      Но не успел я опомниться, как он вернулся и сказал:

      – Сынок, пошли во двор у нас гости!..

      Во дворе на березе я увидел ворона. Он сидел на ветке у самого крыльца. С минуту