Гормон счастья. Марина Серова

истинного лица. Разве что только выйти замуж за своего коллегу... Но тогда работа подменит семью, а семья станет жалким придатком работы.

      Я действительно часто чувствовала себя одинокой. Пример того же хрестоматийного Штирлица, казавшийся мне глупым, надуманным и неуместным, тем не менее был очень нагляден: четверть века провел он без семьи и без родных людей в чужой, враждебной, жестокой стране. Я же жила в своей стране, но те, с кем мне приходилось контактировать по роду занятий, были ничем не лучше германских нелюдей из СС: отморозки, изменники родины, продажные политики и финансисты, делающие свой бизнес на костях, слезах и крови. Мне приходилось вживаться в их среду, уподобляться, мимикрировать, выполняя очередное задание Грома. И мне начало казаться, что фрагменты чужой, сыгранной сущности намертво пристали ко мне, срослись со мной и теперь...

      Впрочем, глупости все это! Начала сентиментальными раздумьями о своей горькой бабьей доле, а закончила совсем уж за упокой. Не-е-ет! Это провокаторша-бессонница делает меня безвольной и слабой и заставляет мазохистски углубляться в напластования собственных полубессознательных сомнений и страхов. К черту!

      Я решительно поднялась с постели-»аэродрома» и, подойдя к бару, вынула оттуда бутылку коньяку. Сосед Дима Кульков советовал мне пропускать по сто пятьдесят граммов в случае, если не смогу долго уснуть. И, хотя я знала, что алкоголь скорее всего окажет на меня возбуждающее действие, решительно налила себе полный бокал и опрокинула в рот. Не так, как положено пить коньяк, то есть понемногу, смакуя, а чисто по-русски, так, как глушат водку.

      Нет, все равно не спится. Я прошлась по спальне туда-обратно, а потом натянула джинсы, курточку и кроссовки на босу ногу и запрыгнула на подоконник. Выдохнула и сиганула из окна в сад, прямо со второго этажа... Мне не привыкать!

      Пойду покатаюсь по окрестностям на моей любимой «Хонде». Мотоцикл спортивной модели, между прочим, а не какая-нибудь трескучая малолитражка. Может быть, скорость поспособствует умиротворению нервной системы?

      Вот что делает бессонница даже со спецагентами...

* * *

      Домой я вернулась под утро. Рассвет полз по дороге серыми хлопьями тающего полумрака, притихший и задремавший в росной траве ветер не имел сил рвануть свежий полог неподвижного воздуха. Рассвет полз, а вслед за рассветом вдоль дороги полз полусонный и растрепанный Дима Кульков. Он прогуливал пса Либерзона. Точнее, пес Либерзон прогуливал своего еще не проснувшегося и явно похмельного хозяина – он волок Диму по дороге, и Кульков с трудом удерживал дергающийся в руке поводок.

      Я остановила мотоцикл возле него и весело спросила:

      – Что, Дмитрий Евгеньич, тяжелая жизнь настала?

      – Да вот с этой скотиной гулять приходится... – проворчал тот. – А у меня вчера, как назло, у одного знакомого день рождения был.

      – У которого? У Гены? Так у него ж на прошлой неделе был!

      Кульков выпрямился и сделал обиженное лицо: дескать, ты что, за алкоголика меня считаешь,