Тень Луны. Александр Григорьевич Коренной

пожалуйста, что вам известно о готовящемся правонарушении?

      Я думал, что профессора сейчас буквально понесет, и он засыплет меня кучей фактов, сформулированных с научной точностью и обоснованностью. Но вместо этого Колохатько взял паузу, словно допрашивая сначала самого себя, а потом выдал.

      – И многое, и ничего.

      Содержательно, ничего не скажешь.

      – Поподробней можно? – придавливая в себе раздражение, уточнил я.

      – Саша, – как к старому приятелю обратился Колохатько. Его голос вдруг стал тише, будто желая исключить подслушивание за дверью. – Мне неизвестно, каким способом будет уничтожен спутник Земли, но есть основания утверждать, что это произойдет в самое ближайшее время. Будет ли он взорван, или сбит, или еще какой-то способ приведется в действие – неважно. Важно, что процесс запущен, и вопрос его доведения до конца получил счет на фазы.

      – Какие фазы? – непонимающе спросил я. Неужто и вправду Колохатько псих?

      – На фазы Луны, – ответил он еще тише и обернулся к двери.

      Мозги мысленно отмечают, что записать в объяснение излагаемое пока нереально, и надо придать сведениям более конкретную форму.

      – Аристарх Петрович. Мы должны отреагировать на ваше заявление, но я прошу, сообщите конкретные факты, включающие возможный способ преступления и перечень предполагаемых лиц. Если вы не поможете, мы не сможем предотвратить правонарушение.

      Я повторяю, как примерный студент, то, что слышал в таких ситуациях от Мостицкого. Шеф был настоящий профи проводить допросы. Его бы сейчас сюда вместо меня, он бы закончил с профессором за десять минут.

      – Я действительно не знаю, как это случится. Но уничтожение Луны приведет к скорой гибели и самой Земли. Во всяком случае, всего живого на ней, – подавленно сообщил Колохатько.

      И выдержав многозначительную, разрезающую диалог на разные уровни важности, паузу добавил.

      – А все потому, что они уже готовят Конечное Затмение.

      После этой фразы у меня застучало в висках.

      – Что-что?

      Наверно, все мое тело в этот момент стало похоже на знак вопроса.

      – Понимаю, – заметил Колохатько, – Ваше образование, Саша, усложняет вероятность того, что вы поймете все, о чем должен вам рассказать. Юриспруденция – штука точная, и не позволяет сознанию выходить за рамки стандартов, фактов и конкретного практического опыта.

      – Вы ошибаетесь, Аристарх Петрович. Образование у меня историческое. Я – историк, а юриспруденцию еще только изучаю на практике, – признался ему.

      Колохатько оживился.

      – История? Тогда совершенно другое дело. Это наука, которая учит верить в возможность любого события, а в истории человечества столько невероятного, – удовлетворенно заметил профессор, – А я – религиовед. Знакомы с таким предметом?

      – Третий курс истфака, – вспоминаю я. – Полгода лекций и отметка в зачетке.

      – Вот-вот, значит поймете суть моего